Друг моего отца

– А я, между прочим, – намеренно нагнетала, размахивая руками и скрывая то, что написано в зачетке от любопытных голубых глаз, – все ответила. Все, Олеженька! И, чтобы ты понимал, нашла ошибку в билете. Алексей Геннадьевич это признал, остановил прием экзамена и отправил из аудитории…

Вот тут-то его ноги к полу и приросли, а глаза стали напоминать два адских злющих пламени. Сжав кулаки и отстранившись от меня, он похрустел суставами:

– У вас тут все такие, Лен? Я чего-то не пойму. Времена, что ли, поменялись… В моей молодости подобного не было.

– Такие, как Алексей Геннадьевич? Слава богу, большинство, – устав от недопонимания, ненароком намекнула Олегу на истинный смысл своего рассказа. Только вот я забыла, что несущийся в пропасть поезд уже невозможно остановить.

Бросив мой локоть, Олег прямо-таки полетел обратно в аудиторию.

– Я ему сейчас тоже двойку поставлю, – кровожадно улыбался он, когда я в панике едва за ним поспевала. – Под глазами только, ага!

– Олег! – не желая привлекать внимание, я пыталась говорить тихо, шепнуть ему на ухо. Только Коробейников слушать меня не собирался, он активно отстранялся в сторону и передвигал ногами так быстро, что я почти сразу выдохлась. Он уже почти коснулся ладонью ручки двери, когда мои глаза в ужасе расширились. Я поняла: шутка затянулась, и выкрикнула: – Коробейников! Мне поставили пять, понимаешь?! ПЯТЬ?! Я сдала. Это зачет!

В панике пришлось дрожащей рукой повернуть к нему зачетку и ткнуть ноготком в нужное место. Олег замер, присмотрелся и ручку двери отпустил. Я наивно думала, что на этом все и закончится, но теперь его кровожадная улыбка обратилась ко мне. Чеканя ногами шаг, он заставлял испуганно пятиться назад:

– Я тут, значит-с, волнуюсь, переживаю, с ума схожу… А ты шутишь? Ну, Терминатор!

Коробейников ускорился, явно что-то задумав. «Явно ничего хорошего!» – поняла я и бросилась бежать на выход.

– Мамочки, – шептала себе под нос, леча по ступенькам вниз на глазах у сонных и перепуганных студентов. – Папочки!

Гардеробная была уже рядом, оставалось всего ничего. «Зачем я вообще туда вещи сдала? Никогда ведь раньше этого не делала!» – корила себя, судорожно натягивая шубку, купленную Олегом. А там петелек было столько, будто мы в средневековье!

– Попалась, Смирнова! – наплевав на всех вокруг, Олег дернул меня к себе за талию. Упав на скамью, положил к себе на колени и отвесил смачный поджопник. Да такой, что звук эхом разнесся по округе. Гардеробщица замерла, студенты в метре уставились на нас в панике. А Коробейников, мило улыбнувшись, громко осведомил всех вокруг: – Списывала она, это наказание. Ваш новый ректор очень против двоечников!

В тот момент я впервые видела небывалое историческое событие: студенты не прятали шпаргалки, а наоборот – нервно выбрасывали их из карманов в урны. Закрыв глаза, я радовалась лишь двум вещам. Первое: экзамены окончены, все было закрыто. Второе: я заочница, так что стыдиться по факту некому.

– Я отомщу тебе, Коробейников, – пока тот как ни в чем не бывало застегивал мою шубку, торжественно пообещала.

– Конечно-конечно, любовь моя, – нежно поцеловав меня в губы, он переплел наши пальцы и повел меня на улицу к припаркованному на стоянке авто. – Ты, главное, помни, Леночка, что ответка будет удвоенная на два.

Олег открыл для меня дверь, и сразу в нос ударил сладкий аромат роз, лежащих на переднем пассажирском сидении. С улыбкой распахнув открытку, я прочитала: «Моей любимой отличнице».

– А если бы я не сдала? – вздернув бровь, заинтересованно уставилась на Коробейникова.

– Переверни, – самодовольно фыркнул он, что я и сделала.

– «Эйнштейн. Циолковский. Коперник. Эдисон. Бердяев, – все они были двоечниками. Поздравляю, теперь ты в ряду гениев!» – прочитала я, и сердечко мое волнительно забилось, а на губах застыла умиленная улыбка. – Клянусь, теперь я жалею, что все сдала!

– Брось, – чмокнув меня в губы, «успокоил» мужчина, – я тебя и такую люблю – умную. Что уж поделать… Каждый свой крест по жизни несет, я вот – ошеломительно сексуальную отличницу. Врагу не пожелаешь.

Когда мы сели в авто, атмосфера резко поменялась. Мы оба знали – почему. Перед экзаменом Коробейников отвез меня в общагу, где я собрала свои вещи, привезенные на краткий период из Нижнего Новгорода. Билет все еще был на руках, и Олег знал: сегодня все решится. Я должна была выбрать свое завтра: переезжать к блондину, оставаясь в столице, или возвращаться на работу.

– Ну, – как можно расслабленно произнес Коробейников, но напряжение скрыть не удалось. Ровно так же, как и нервозность. Не осознавая того, он ногой барабанил по полу, а пальцами по рулю. – Куда прикажете вас отвезти?

Тяжело вздохнув, я смогла выдохнуть лишь одно слово, пожимая плечами:

– «Огонь».

Мы вошли как раз в тот момент, когда Миша натирал бокалы. Ответственно выполняя работу, он засмотрелся сквозь прозрачное стекло и все же его уронил. Эхо разнесло грохот по всему залу.