Другая школа 2. Образование – не система, а люди

В самом конце разговора Погодин признается мне, что сознательно старается отойти от школьной программы. «Я просто делаю то, что мне интересно, – говорит он. – И так можно поступать в любой государственной школе. Учителя этого избегают, а я говорю: «Чего вы боитесь?» Обычно первый ответ: «Нас проверят». А второй: «Мы привыкли идти по программе». Вот! Давайте с этого и начинать: мы не боимся экспериментировать, мы привыкли. В какой-то момент осознаешь, что наши планы на урок – обратная сторона установки «мы должны». Это же наша работа, так мы зарабатываем деньги. От такого отношения очень трудно отказаться. Как там звучало? «От нищеты он взял ее плотскую часть, то есть лишения, а от богатства – духовную, то есть вечный страх. И в том, и в другом случае он избрал для себя наихудшее». Вот это про наших учителей: ты свободен, но выбираешь не то, что будешь делать, а то, чего тебе не хватает. Но учителя все равно свободны. И я убежден, что именно осознание этого факта способно творить чудеса».

Погодин чертит картинку: человек, в сердце которого маленькая стрелочка. Затем рисует еще много маленьких человеческих фигурок вокруг, соединяя их все новыми стрелками. «Вот как бы выглядела моя идеальная школа, – поясняет он. – Стрелочки показывают связи между нами. Когда они соединяются, получается система. Школа – это каждый отдельный человек и его связи между огромными системами. Ты становишься уязвимым, открываешься, а затем сливаешься с другими организмами. Моя роль как учителя – сидеть и наблюдать с интересом. Направлять ребенка к тому, чтобы в какой-то определенный момент он воскликнул: «Ай, блин! Точно!» – и понял, как что-то решить. Вот ради этих вспышек сверхновой все и затевается. Ты просто за ними наблюдаешь».

В этот момент мне захотелось, чтобы мы остановились и ничего не говорили и на короткий момент затихло бы все вокруг. Потому что это было одним из самых красивых определений роли учителя, которые я когда-либо слышал в своей жизни.

12:30

Литература на улице Русский поэт Оксимирон и Лермонтов как Гарри Поттер

Мимо меня по коридору проходит преподаватель литературы Виктор Симаков, ведя за собой на улицу кавалькаду детей. Идею сменить школьный кабинет на открытую площадку предложили ученики, и Симаков ее поддержал. Урок не получится, но не только потому, что пространство оказалось слишком легкомысленным для серьезного семинара по Солженицыну. «Я понял, что на улице КПД учеников падает примерно на 40 процентов, – скажет мне позже Симаков. – Да, выходить за пределы класса время от времени нужно. Но, как подсказали мне коллеги, на открытом воздухе дети лучше всего читают стихи».

На самом деле Симаков столкнулся с неизбежной дилеммой учителя литературы: как преподавать детям произведение из школьной программы, которое не нравится тебе самому? Анастасия Серазетдинова в таких случаях предлагает детям прочитать книгу дома и при появлении вопросов обсудить их в школе. «Матренин двор» Солженицына (вместе с автором произведения) вызывал у Виктора Симакова «неоднозначные чувства». «Целых два урока мы с учениками разговаривали о Солженицыне через время, – говорит Симаков. – Я попросил их вспомнить, что случилось за годы жизни писателя в мире, выстроив цепочку важнейших исторических событий. Кто-то назвал основание Apple, для кого-то самым важным событием стало появление интернета, а для кого-то – полет Гагарина в космос. И получилось, что Солженицын застал весь XX и начало XXI века. Как отражается на человеке то, что он стал свидетелем целого столетия? Пока дети выстраивали события, я им рассказывал, как сам вижу писателя на этом фоне. С одной стороны – как человека, пережившего репрессии. С другой – идейного вдохновителя президента Путина, фаната его творчества. И на обсуждении влияния Солженицына на события в нашей стране старшеклассники, как политизированная группа, сразу включились в разговор. Да, семинар на улице вышел не самым удачным. Но мы задали вектор неоднозначного, сложного человека и его роли в истории».