Другая жизнь?

Как-то во время поездки Марка Твена по Канаде в его честь был дан прием. Там среди присутствовавших он заметил миссис Р., давнюю свою знакомую, которую потерял из виду лет двадцать назад. Он видел ее совсем рядом, разговаривающую с другими приглашенными, но его удивило и несколько озадачило то, что она даже не поздоровалась и не подошла к нему.

Вечером Твену передали, что какая-то дама хочет видеть его. В посетительнице он узнал миссис Р., которая выглядела точно так же, как днем.

— Я сразу узнал вас, — галантно заметил Твен. — Как только вы появились сегодня на приеме.

— Меня не было на приеме. Я только что, не более чем час назад, приехала из Квебека.

«Ее не было ни на приеме, ни даже в городе, — заключал Твен свою запись об этом событии. — И тем не менее я видел ее там, видел совершенно ясно и безошибочно. Я готов поклясться в этом. Я совершенно не думал о ней в тот момент, как я не думал о ней в течение многих лет. Но она, несомненно, думала обо мне в то время. Возможно, ее мысли, пролетев то расстояние, которое разделяло нас, принесли с собой такой четкий и приятный образ ее самой. Мне представляется это так».

Запомним это соображение, высказанное писателем: интенсивная и эмоционально окрашенная мысль могла породить и вызвать к жизни такого двойника.

Известно множество достаточно документированных случаев, относящихся не только к прошлому. Двойники появляются и в наше время. Например, интересен случай с очень сильным экстрасенсом А.В.Мартыновым. Вот как он сам рассказывает о том, что произошло с ним: «В Крыму, под Феодосией, есть завод «Электроприбор», где одно время я часто бывал в командировках. Второго апреля 1982 года находился я в Киеве и как раз в тот день вспоминал, как я бывал там, и очень хотел бы оказаться в тех местах снова. И вот в тот день, когда сам я, повторяю, был в Киеве, под Феодосией, именно в тех местах, о которых я думал, меня на улице встречает хорошая моя приятельница Ирина Игнатьевна, которую я знаю много лет. Бросается ко мне, расспрашивает что и как. Я (или вернее, мой двойник) подробно рассказывает обо мне. Говорит, в частности, что теперь у меня в Ленинграде появился телефон, и называет его номер. Она записала его. Другим человеком, который, встретил меня, вернее моего двойника, там в тот же день, был военпред завода. Ему нравятся мои стихи, и мы стояли и долго беседовали с ним о стихах. Так он мне потом рассказывал. Но самым удивительным было вот что. Когда я вернулся из Киева в Ленинград, мне недели через две действительно установили телефон. И только тогда мне стал известен его номер. Оказалось, это был тот самый номер, который мой двойник дал за несколько недель до этого. Как был одет мой двойник? Я поинтересовался этим и узнал, что одет он был так же, как и я в то время в Киеве. Через месяц-другой я поехал в командировку в Феодосию. Мне там говорят: «Ты опять приехал?» Когда я стал убеждать, что в апреле я не приезжал, мне никто не поверил: видеть меня видели, а ни в какую мистику они не верят».

Что объединяет эти случаи? Мартынов очень хотел попасть под Феодосию. Знакомая Марка Твена думала о встрече с ним и с волнением ожидала ее. Байрон, болея вдали от родины, очевидно, вспоминал о ней и о Лондоне, который покинул. Общее для всех этих случаев — сильный эмоциональный настрой, желание оказаться в тех местах. Не этот ли настрой послужил тем импульсом, который породил двойников, вызвал их к жизни?

Опасные контакты, рискованные встречи

Среди свидетельств о прижизненных призраках-двойниках особое место занимает эпизод, связанный с П.А.Вяземским [9]. Случай этот важен не только тем, что Вяземский встретился с собственным двойником, но и тем, что двойник этот оставил князю некий текст, то есть реальный, физический след своего присутствия. Рассказ записал петербургский епископ Порфирий (Успенский) со слов самого поэта. «Однажды, — рассказывал Вяземский, — я ночью возвращался в свою квартиру на Невском проспекте у Аничкова моста и увидел яркий свет в окнах своего кабинета. Не зная, отчего он тут, вхожу в дом и спрашиваю своего слугу: «Кто в моем кабинете?» Слуга сказал мне: «Там нет никого» — и подал мне ключ от этой комнаты. Я отпер кабинет, вошел туда и увидел, что в глубине этой комнаты сидит задом ко мне какой-то человек и что-то пишет. Я подошел к нему и, из-за плеча его прочитав написанное, громко крикнул, схватился за грудь свою и упал без чувств; когда же очнулся, уже не видел писавшего, а написанное им взял, скрыл и до сей поры таю, а перед смертью прикажу положить со мною в гроб и могилу эту тайну мою. Кажется, я видел самого себя пишущего».