Другие приходят. Лёха

Да ну нет. Мало ли психов по осени обостряется? На то она и осень. А жаль даже немного. Лёха симпатичный, тощий, не героиновой шик, конечно, но тоже ничего. И шмот вполне. Джинсы, наверное, винтажные, не этот сраный деним, приличного вида которого на год хватает. А тут прямо штанищи. Дубовые, потёртые в нужных местах. Женя себе давно левайсы хотела, но лишней десятки не находилось, поэтому её круглый зад обтягивали демократичные ткани.

Думая о вожделенныхлевайсах, Женя успокоилась окончательно. Нушизо да шизо. Если по улицам бродит, значит доктор разрешил. А если он так приколоться решил, то у Жени для него плохие новости - женщинами совсем уж психи не слишком нравятся.

- Евгения!

- А. Алло. Да, Сергей Борисыч.

- Женя, тут зам мой бумаги перепутал, дома будешь в течение часа?

- Да, пусть заезжает. Буду.

Через двадцать минут уже второй раз за сегодняшнее утро Женя имела беседу с мрачным мужиком. Она так про себя его и именовала - мрачный мужик.

Лёха, старательно из головы изгоняемый, оттуда никак уходить не хотел.

- Евгения, - вдруг заговорил мрачный, - и вот вы прямо одна всю эту красоту?

- Да, а что?

- Нет, ничего. Заказать хотел.

Женя зевнула.

- Вам каких и сколько?

- Трубочек со сгущенкой. Партию.

- Партию?

- Ну штук тридцать. И завтра бы.

- Ко скольки?

- К вечеру. Часам к восьми. В двадцать ровно заеду.

- Полторы тыщи будет.

- До завтра.

Надо было идти за сгущенкой, нормальная, назаровская, продавалась только через два квартала, в унылом древнем гастрономе, видевшим перестройку своими глазами.

***

- Жень, а что это было? Чего ушла? Просил же подождать.

- Срочно надо было, сообщение пришло.

- Какое сообщение, нормально же гуляли. Я с Димасом перетёр, возвращаюсь - тебя нет. Пошел искать по помещениям, нет нигде.

- Не заморачивайся. Правда, срочно надо было идти.

НесуществующегоДимаса Женя комментировать не стала. Вдруг этот альтернативный психанет, мало ли.

- Щас-то куда путь держишь, нетрудовой элемент женского полу?

- В магазин, сгущенки надо. Трубочек заказали.

- Ты чо, трубочки дома делаешь?

- А что странного. Люди любят вкусные пирожные, а не магазинную гадость на маргарине.

- И почём нынче трубочка?

- Полтинник.

- Неужели берут?

- А то ж. Вон типок один мрачный тридцать штук заказал.

И не псих вроде. И мимика нормальная.

Лёха закурил. Пачка была такая же, как и позавчера.

- Откуда дровишки?

Женя кивнула в сторону пачки.

- Вот сейчас не понял. Ты о чём?

- Сигареты. Без картин тлена и разложения.

Лёха поморщился, глянул на пачку, потом на Женю.

- Сигареты как сигареты.

- Мутный ты.

- Кто б говорил. Проводить?

- Проводи. До гастронома.

- Пойдём гулять сегодня?

- Куда?

- Да хоть на набережную. Там на парапете со строны Енисея классные граффити. Видела?

- Не, не видела.

***

Баллон захватить и вперёд. Только заму трубки отдать. Да брак с собой прихватить. Брак от трубочек самый заманчивый.

***

- Ну и вот. Галочка такая была. Галя-перидол. Винт исключительный варила. Ты как к винту?

- Равнодушно, в общем-то.

- А мы увлекались. Такие марафоны закатывали – чертям завидно было. Квадратов по тридцать на каждого и на Склеп, на недельку в автономное плавание.Олежа Паганини с нами тогда тусил, панк Читинский, художник. Раз сделали, он приходнулся, и говорит – пацаны, есть у меня острая потребность полежать, завернувшись в плащ-палатку. И лёг, естественно. Завернувшись.

- Ну и?

- Ну и лежит. А мы отвисаем, догоняемся понемногу, хотя какое там понемногу.На четвёртые, вроде, сутки запахло. Мухи полетели. И понесли мы Олега, не разворачивая, за музей Ленина, благо ночь была. Там с парапета, как куль с говном, а куль с говном и есть. Как картинка-то?

- Отличная картинка.

Женя смотрела на фрагменты старого граффити, реально неплохо исполненного.

- Вот Олег её и нафигачил. Часа за три - а на века. Ещё бокалы хрустальные от него остались. Большим эстетом был покойный.

Лёха помрачнел.

- Пошли к Сергееву?

- Не, я домой.

- Проводить?

- Проводи.

В коридоре было темно. Лёха зашёл в квартиру. Немного помолчали между зеркалом и вешалкой.

Зеркало треснуло от напора Жениной спины. Странно так, вроде и...

- Завтра зайду за тобой. Пойдем к Сергеевым?

- Заходи, может, и пойдём.

Ничего подобного Женя не испытывала. Казалось бы. Казалось бы. Бывает? Нет, так - не бывает. Как из параллельной вселенной. Нечеловечески.

- Это Женя.

- Здоров, Женя проходи, располагайся, да, на кухню. Макароны будешь? Жареные.

- Ага, буду.

Нельзя обижать хозяев. Жареные макароны. На черной сковородке. И кетчуп в большой пластиковой бутылке. Сто лет такого не видела. Едят все прямо со сковороды. Главный и самый крупный Сергеев открывает форточку. Лёха с энтузиазмом поливает кетчупом свою сторону сковороды.

Женщина, наверное, жена Сергеева, ставит на подоконник жестяную банку "Кофе" и закуривает, глядя на огоньки окон соседних домов.

- Макароны обалденные, волшебница ты, Элька!

Лёха, уже повеселевший, кладёт вилку на стол и откидывается на спинку деревянного хлипкого стула.

- Станешь тут волшебницей.

Элька затягивается.

- Как брат? Как сам?

- Хорошо брат. Аппарат на ногу поставили, в марте уже бегать будет.