Другой я

За окном было слышно, как усиливался холодный октябрьский дождь. Ветер гулял по улице, то затихая, то порывами с силой ударяя в окна, заставлял судорожно вздрагивать красочные чердачные витражи.

Осень.

Медленно опустив руку в карман брюк, Егор достал из него телефон и, держа его перед собой, уверенно произнёс: «Погнали!» – нажав на одну из кнопок и крепко закрыв при этом глаза.

Через мгновение, слегка приоткрыв левый глаз, он обнаружил, что по-прежнему стоит в центре гостиной, а напротив сидит его собеседник, прикрывая лицо ладонью, за которой сияла наглая и довольная улыбка.

Разведя руки в стороны и уставившись на него, Егор возмущённо произнёс:

– И что? Я нажал не ту кнопку? Что ты ржёшь? – обиженно и понимая, что момент пронзительного порыва ушёл.

– Нет. Просто это срабатывает только один раз, каждый следующий раз кнопка нужна другая, – весело выдал Гоша, привстав со стула и слегка наклонившись вперед.

– Как другая?

– Да хоть вот так, – улыбнувшись, он ухватился за пуговицу пальто Егора и, дёрнув за неё с силой и, надо сказать, с неприкрытым удовольствием и азартом, оторвал её.

В тот же миг всё провалилось в темноту, точно так, как и в первый раз. Одинокая лампочка, испуская нежное свечение, слегка разбавляла ощущение полного одиночества и беспричинного страха.

В ожидании Егор нетерпеливо крутил во все стороны головой, но ничего не происходило. Кромешная пустошь, и больше ничего… Ничего того, что было в первый раз. Сердце стучало так, что, казалось, его было слышно всем на расстоянии тысяч километров, и это исходя из того, что вокруг не было ничего, да и слушателей было не много. Один. Да и тот, как всегда с ухмылкой, пялился на него, по-видимому, ожидая увидеть очередную комедию в его исполнении. Но Егор его разочаровал, и дальше мотания головой и прислушивания к пустоте дело не пошло.

– Терпение, дружище, терпение, – тихо прошептал Гоша. – Они уже рядом…

– Кто уже рядом? – с неподкупным интересом обратился к нему Егор и попытался оглянуться назад, потому что, по последним наблюдениям, спереди ничего, кроме висящих в воздухе Гоши и лампочки, не происходило. Или происходило, но он ни черта не заметил. Как ни фокусировались хрусталики его глаз на темноте, всё было тщетно.

– Они, – издевательски загадочно ответил гость.

– Да где? – терял терпение Егор.

– Смотри!

– Куда смотреть-то?

С последними словами перед ними открылись чудесные виды океанического прибоя, песчаной косы и скал, утопающих в лучах закатного солнца. Прибрежный песок играл с набегающими волнами и катился вслед за ними, то вверх по пляжному склону, то вниз, увлекаемый разрушительной силой океана. Океан кипел желто-алой рябью, разбавленной тёмными силуэтами разбросанных по нему яхт и судов. Тёплый ласковый ветер наполнял вселенную прибрежного пространства. Отчаянная красота.

Чуть – и вдали проявились две фигуры в белых одеждах – взрослого и ребёнка. Мужчина и девочка шли, взявшись за руки, оставляя на самой кромке воды следы босых ног, которые тут же слизывали языки пены, восстанавливая нарушенную человеческими пятками гармонию природы.

Это были Егор и его дочка Даша.

– Папа, папа, почему ты не хочешь остаться со мной, почему ты уезжаешь? – спросила Даша, прислонив руку отца к своей щеке. На безысходных больших глазах пятилетнего ребенка заблестели слёзы. Она поцеловала ладонь отца и прижалась к ней ещё сильнее. Мужчина при этом сжал сильно веки и прошёл так несколько шагов.

– Я хочу, я очень хочу всегда быть рядом с тобой, милая, но я не могу сейчас остаться. Я очень тебя люблю, – мягко, почти шёпотом проговорил он, не давая слезам перекрыть ему воздух, и, подняв девочку на руки, прижал её к груди. Одинокая слеза, не удержавшись, всё-таки выступила в уголке его глаза и, предательски задрожав, скатилась до середины щеки.

Девочка положила голову ему на плечо и тихо заплакала. Маленькие ручки малышки крепко обнимали его шею. Так они шли ещё долго, пока совсем не исчезли из вида, став частью миражного зеркала, скользящего над опустевшим пляжем. Солнце садилось, придавая прибрежной растительности пурпурный оттенок, унося с собой за край света жару и зной дня и оставляя после себя освежающий ночной бриз.

– Доченька моя, – вырвалось из уст Егора, когда он глядел со стороны на всё это. Подбородок его слегка напрягся, губы при этом сжались. «Зачем он мучает меня? Зачем жилы тянет? Грёбаный садист!» – подумал он.