Другой Пастернак: Личная жизнь. Темы и варьяции

«В бухте, где форт, где и расположен, собственно, порт Антиб, на причале среди роскошных освещенных яхт, огромных, есть и под русскими и украинскими флагами. Наши миллионеры? Кое-где музыка, освещенные окна, пьют вино, женщины в туалетах курят на палубе (дамские „туалеты“ должны иметь какое-то определение: вечерние они или еще какие. Просто в туалетах курят, как правило, не женщины, а девчонки-старшеклассницы. Впрочем, и любые „места для курения“ – не для дам в „туалетах“, как бы здесь ни выразиться) – непонятная жизнь. Как Аня говорила с недоумением в Сан-Сите: „Ирка, это какая-то ненастоящая жизнь!“ И тонко, странно звенят металлические рейки – гоголевская „струна в тумане“» (ИВИНСКАЯ О.В., ЕМЕЛЬЯНОВА И.И. Годы с Пастернаком и без него. Стр. 525). Флер Лазурного берега, Амальфитанского побережья, Пор-тофино и прочих подобных мест и составляет сочетание средневековых башен, рыбацких домиков – и роскошных яхт. Смотреть на все это и едут люди, не имеющие возможности жить «непонятной» жизнью. Впрочем, жизнь «"Вадика", человека трагической судьбы» note 40, по крайней мере человека, видевшего голод и холод, но нашедшего им довольно убогие противопоставления, в Антибе довольно непонятна тоже. Об этом мечталось?

«В годы (!) своего бесприютного мыкания по парижским углам (1981—1982) он по десять дней отдыхал <> в этом благословенном месте у Даниэль Бургуа, сестры владельца знаменитого издательства. Жил в самом старинном центре <>. Ездил, конечно, и в Монако, где продувался безбожно (то есть ездил все-таки в Монте-Карло, и, стало быть, было что продувать, тем более по-крупному, „безбожно“), но приходила необходимая разрядка… »

Там же. Стр. 517.

Конечно, сейчас известно, что это – болезнь. Игромания, лудомания, гэмблинг, надо жалеть, – очевидно, все же не такая болезнь, о которой можно заговорить с больными чем-нибудь более традиционным. Впрочем, в данном случае все-таки, как нам дают понять, речь идет не о болезни, а об элегантном чудачестве – чем-то не всем понятном, одним словом.

Здоровый человек с удовольствием выпьет и даже хватит лишку – при замечательном поводе, качественных напитках, хорошей закуске и располагающей компании, – а алкоголик начнет заглатывать любую жидкость, как скоро она окажется в пределах досягаемости. Неигроман с удовольствием (а то и без удовольствия, но для возможного прихода необходимой разрядки) с супругой в драгоценностях на наемном лимузине или размеренным променадом отправится в казино, а нездоровый аддиктор пропустит отходящий поезд, рвя заедающий рычаг однорукого бандита в прокуренном привокзальном зале игровых автоматов. Вы говорите – казино в Каннах? – можно было не уезжать из Урюпинска.

«Левочка, смотри, какие уморительные стихи пишет Тургенев, <> почему он не едет сюда:

У вас каждый день мороз, А я свой жалею нос. У вас скверные дороги, А я свои жалею ноги. <> У вас черный хлеб да квас, Здесь – рейнвейн да ананас!

Дмитрий Алексеевич очень ими недоволен остался и, говорит, в его годы это гадко».

КУЗМИНСКАЯ Т. Моя жизнь дома и в Ясной Поляне. Стр. 405.

В год безвременной кончины Козового, может, это и не было гадко.

Козовой проводит время в Антибе, в апартаментах – на съемной квартире, без телефона, в новом районе. Играет в казино. Тот, кто играет, желает выиграть. Хочет стать богатым или – ведь это бывает посредством рулетки, разве это не единственный реальный способ именно самого быстрого и головокружительного достижения цели? – стать очень, очень богатым. Тот, кто играет просто так, для небольшого азарта, для бездумного времяпрепровождения – даже о сюжете оперы в программке справляться не надо, – не приходит в казино в мокрой майке и не играет на последние.

В ожидании этой единственной, фантастической, такой возможной победы человек не боится, что его разгадают, что ссылки на Достоевского будут вызывать усмешку, что запас прочности семьи велик и волна любви пройдет над его приступами распущенности, как толща океанической глади над небольшим подземным толчком – и он, чтобы не пережигать все в себе, хочет хоть изредка наяву, в руках подержать крупицы неминуемого владычества.

Казалось бы, лучший способ – поехать в Венецию. Ты можешь идти по ней быстрым шагом, без бриллиантовой пряжки на поясе, без своего обычного шитого мешочка на тонкой лайковой подкладке, туго набитого и с таким трудом развязываемыми кожаными шнурками, что чаще платят другие, если ты сам не захочешь бросить мешочек на стол весь, только с – ну пусть даже самой простенькой – кредиткой. Тебе достаточно клочка шелкового белья – пусть китайского, но из самого качественного шелка и сшитого вручную с затеями. Все. Ты можешь пробегать по этому городу крадучись, ощущая себя кем угодно, ты можешь даже не вспоминать о том, что у тебя не было денег заказать здесь гостиницу – но и никто не должен знать, кто ты такой, и гид-сопровождающая не должна выкликать тебя по номеру вместе с твоей женой в списке туристической группы.