Другой Пастернак: Личная жизнь. Темы и варьяции

«Женитьба же только прибавила ему забот и ответственности, особенно после рождения сына. Вероятно, хозяйственные хлопоты все же легли на молодую хозяйку, как на всякую на ее месте. Но она была художница! Талантливая портретистка. И ей вовсе не улыбалось пожертвовать своим призванием… »

КУНИНА Е. О встречах с Борисом Пастернаком // ПАСТЕРНАК Б.Л. Полн. собр. соч. Т. 11. Стр. 119.

Как во всяких правилах хорошего тона: главное не то, что ты не пролил соуса на скатерть, а то, что ты не заметил, как это сделал другой. Не то чтобы главное, но более продвинутая ступень. Пастернаку надо было не просто создавать Жене независимость, а делать вид, будто он не замечает ее беспомощности, зависимости от него. Ее зоркий глаз был на страже хорошего тона.

Как сильный человек, Пастернак умеел проигрывать. На этом поле сражения Пастернак проиграл все. Он и варил щи (самолично, при людях, а когда появились деньги и Зинаида Николаевна – оплачивал Жене кухарку и прочие условия творческой работы), и признавал ее право, соразмерное его, Бориса Пастернака, собственному, на творческую деятельность и свою обязанность эту деятельность высоко ценить. Встревоженные, всерьез озабоченные вопросы о том, как идет ее работа, удается ли выкроить время, нет ли каких помех, он задает с периодичностью, будто заданной по календарю, покорно и покоренно: «Пишешь ли этюды и, если нет, то почему?»

Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак.

Переписка… Стр. 173.

Это – в Германию. Представьте, что куда-то поработать и подлечиться уезжает Пастернак и кто-то участливо вопрошает его: «Пишешь ли ты наброски к стихам, а если нет, то почему?» Под скрип опадающего занавеса Пастернак добился вызова из Германии. Семейству, всем троим, было с места не сняться, одни только визы стали стоить по 300 рублей с человека вместо тридцати, выяснялось – кому нужнее. Женя ненавидела его за то, что он не мог обеспечить ей лучший уровень пребывания, но поехала, разумеется, она. «Обстоятельство, например, что за границею ты, а не я – для тебя НЕ ФАКТ только оттого, что матерьяльно я не мог справиться со всем тем, что ХОТЕЛ для тебя сделать перед тем, как уехать с Женичкою к нашим».

Там же. Стр. 178.

Проиграна и эта ситуация, в 1922 году Пастернаку не хватило комнаты, в этот раз – вообще поездки. Пастернак благородно подписывает капитуляцию: «Пишешь ли этюды?»

Наверное, такие события не проходят бесследно. Женя была мнительна, щепетильна, истерична, ненависть ее к Пастернаку, увиденная им в их первые годы и закрываемая неподдельным уважением – Женя была достаточно интеллигентна, – могла проявиться для него, уже привыкшего к теплой дружбе, крайне болезненно. Запрограммировав себя на бесцельный, протокольный и опасливый интерес к ее творчеству, он взял себе за правило вести себя так и с другими, чтобы казалось, что эта «вежливость» – свойство его характера, а не Женина требовательность.

Он принял на себя готовность яичницу любого человека сравнить со своим Божьим даром. Это им была послана телеграмма: «Я отказался от Нобелевской премии, дайте работу Ивинской». Сын Жени Жененок удивляется: «У меня мороз пробежал по коже <> Я живо представил себе <> шокирующую несопоставимость двух полюсов: переводов Ивинской из корейской поэзии и высокой чести первой литературной награды мира».

Там же. Стр. 539.

В отношении с Женей Пастернак себе истерик не позволял.

Как всегда, особое положение у Зинаиды Николаевны.

Не зря она вышла из каменоломен творенья: быв женой Нейгауза и Пастернака, она не демонстрировала своей профессиональной музыкальности и не понимала поэзии Пастернака. Продолжала не понимать, когда при ней читались стихи об Ивинской.

Борис Леонидович то напишет отцу, как Женя продвинулась в рисунке и какого сходства добивается, то опишет, какие успехи сделала за «рабочее» лето: «сделала несколько карандашных портретов с большим сходством и технической свежестью, прекрасный масляный этюд дуба с солнечным передним планом и тенистою заглохшей глубиной заднего…» Тот, будучи совершенно профессионален, вежливо отписывается: «сообщение твое насчет художественной поездки Жени большой (валюта всех государственных чиновников: привораживание дам средствами из государственной казны, поклонник Жени был ответственным работником писательского станка – и организовал включение „художницы Пастернак“ в состав группы представителей советской творческой элиты по каким-то теплым и сытным краям) и насчет ее художественных успехов меня порадовало».

БОРИС ПАСТЕРНАК. Письма к родителям и сестрам. Стр. 51, 587. Играть при Зинаиде Николаевне на рояле Пастернак стеснялся, описывать Женины художества перед Леонидом Пастернаком – нет.