Другой путь

Лужа! Конечно, я помнил лужу. Это была царь-лужа! В низине соседней улицы постоянно прорывало канализацию или выступали грунтовые воды — не знаю точно причину рождения этой местной достопримечательности. Но круглый год на проезжей части улицы стояла лужа. Глубиной в полфута. Во время дождей — глубже вдвое. Все мальчишки, живущие вокруг этой лужи, хорошо зарабатывали в периоды ее «разлива»: выталкивали за полтинник застрявшие «Москвичи» и «Жигули». Васька Глибин как-то хвастал, что в день до четвертака с лужи снимать можно гарантированно. И никогда это уличное проклятие автомобилистов не замерзало — несмотря на самые лютые морозы, потому что движение машин было круглосуточное. Сама-то не замерзала, а вот края ее в феврале представляли собой высоченные ледяные «Гималаи» на тротуарах по обе стороны дороги. И обойти эти ледяные торосы не было никакой возможности.

А нам с Захаром нужно было срочно попасть в женское общежитие медицинского института — отметить 23 февраля. И кратчайший к празднику путь пролегал как раз через описанную природную аномалию. Да мы там чуть не ежедневно мимо ходили. И всегда удачно! Но в тот раз была ночь, а я обут в резиновые сапоги (случившаяся днем оттепель заставила), которые скользили на льду как копыта у той самой неосторожной коровы из народной поговорки.

Я шел впереди, а Захар, в обычных зимних сапогах, тоже немного скользивших, но все же бывших неизмеримо более надежной опорой, чем мои, топал сзади.

Мы ступили на высокий край ледяного Монблана, и я, в ужасе от предстоящего перехода, — куда там Суворову с его Альпами! — стал громко приговаривать:

— Сейчас упаду, сейчас упаду, сейчас упаду!

Ноги скользили во всех направлениях сразу, я хватался руками за воздух, но каким-то таинственным образом крался по вершине ледяной горы и неустанно «предсказывал»:

— Сейчас упаду, сейчас упаду!

И упал!

Только не я, а Захар позади меня упал. Ровно в черную муть плещущейся лужи! Упал и лежит не шевелится в самой странной позе, которую мне доводилось видеть: задница в воде, а ноги и голова торчат над волнующейся рябью лужи.

Я не стал размышлять долго, а, тяжело вздохнув, отправился в самую глубину предательского явления — спасать друга! Конечно, я его вытащил и сразу спросил — зачем он держал задницу в воде?

— Мама говорила не мочить ноги и голову зимой, чтобы не заболеть, — промямлил Захарка, ощупывая замерзающие джинсы.

Но даже тогда он извлек выгоду от «предсказанного» мною падения (правда, выходит, вещал я неверно — обманул друга): все внимание наших подружек сосредоточилось в ту ночь на «несчастном утопленнике»!

Вспомнив этот забавный случай, мое, как оказывается, «первое предсказание», я рассмеялся; Захар поддержал меня, смешно изобразив мое передвижение по вершине айсберга:

— Сейчас упаду, сейчас упаду, сейчас упаду!

К двум часам ночи мы обо всем договорились, расписали роли, распределили обязанности и действия и с чистой совестью поехали отсыпаться, чтобы на следующий день начать операцию, громко названную Майцевым «Возмездие».

Две недели мы ничего явного не предпринимали, подготавливая почву для внезапного и сокрушающего удара. Вернее, готовил Захар, а я просто ждал.

Утром во второй октябрьский вторник, сразу после Дня Колумба, я сидел перед терминалом Bloomberg'а, собирая сведения для загрузки нашего робота заданием. В той комнатушке, где обитали наши девицы — Эми, Линда и Мария — сначала послышались громкие вопли, потом они что-то громко принялись выяснять. Я уже собирался было выйти из кабинета и узнать, в чем дело, когда дверь открылась и в проеме появилась Линда — симпатичная безмозглая брюнетка с ярко-голубыми глазами. Если вам попадались такого типа красотки, вам должно быть знакомо жуткое чувство, возникающее всегда, когда смотришь им в глаза в солнечный день — кажется, что зрачков нет вовсе. Она вытаращила свои и без того огромные глазищи, чем привела меня в неописуемый ужас, оглянулась и прошептала:

— Там, там, там, мистер Саура. — Она показывала своей почти прозрачной лапкой куда-то за спину. — Там, на стоянке…

За ней замаячила Мария — смуглая мексиканка, лучше всех мне знакомых людей готовившая кофе. Носила она черную косу, как у подружки Венечки Ерофеева — «от попы до затылка» и стягивала волосы в неё с такой силой, что иногда казалось, что кожа на ее смуглом лбу должна бы и лопнуть уже. Но как-то пока обходилось.

— Мистера Рассела убили! — возопила Мария.

Я выскочил из кабинета так шустро, что едва не сшиб обеих на пол. Третья — Эми — торчала у окна и обеими ладошками закрывала рот. Подвинув ее в сторону, я посмотрел вниз.

С высоты шестого этажа мне открылся вид на паркинг, посреди которого возле «Линкольна» Рассела лежал человек в таком же плаще, что обычно носил Чарли.

— Мария, вызовите врачей и полицию! — успел я крикнуть, выбегая из офиса.

Конечно, Рассел был жив, ведь мы договаривались с Захаром только отправить его на больничную койку. Потому что избавляться от него пока еще было рано.