Дружба с привилегиями

– Даже жаль, что ты в четырех часах езды отсюда.

– Вероятно, к лучшему. После такого разговора я бы пришел к тебе, и мы бы занялись медленным сексом, а это совсем не наша тема.

Она снова засмеялась.

А я улыбнулся.

– Нет, совсем не наша. Жаркий, страстный, жесткий секс – вот это по-нашему.

– Точно.

Снова смех.

Все мои удары были в цель.

– Ладно, не буду тебя задерживать. Сдается мне, если не вернусь сейчас в номер, Баркли отправит за мной поисковую партию.

– Эй!

– Да?

– А перед игрой тебе можно желать удачи? Какой у тебя порядок?

– Можно подумать, среди твоих знакомых много хоккеистов, – подколол я ее. – Нет, удачи желать не нужно, а вот получить сообщение типа «Выиграй, засранец» – это мне понравится.

Она расхохоталась.

– Ты серьезно?

– Ага. Победа – не вопрос удачи. Я не из тех, кому она нужна.

– Ясно. Тогда завтра выиграй, лошпет!

– Так-то лучше!

– Ладно. Пока.

– Пока!

Выиграй, лошпет!

Мне очень понравилось.

Телефон загудел, когда я возвращался в отель. Войдя в лифт, я прочитал сообщение и захохотал.

Мара: Выиграй – или в воскресенье будешь моей сучкой.

Я:

Это похоже на предложение не выиграть. Думай дальше!

Мара: Привыкаю к поправке к договору. Завтра будет лучше.

Я: Кто бы сомневался!

Мара: Выиграй, говнюк!

Идя в номер, я все еще смеялся.

Глава двенадцатая

Мара

Она начала звонить в субботу утром.

Номер был незнакомый, но сработало дурное предчувствие, подсказавшее, что это она.

На часах было три минуты пятого.

Телефон все звонил.

Я смотрела на него, свернувшись калачиком в кровати, не в силах отвести взгляд, и через секунду экран вспыхивал снова.

Я должна была ответить. И, как всегда, в голову лезли одни и те же мысли.

А вдруг это не она?

Это может быть папа.

Вдруг он попал в аварию?

Или она попала в аварию?

Вдруг это она, и ей действительно нужна помощь?

Может, она истекает кровью? Скажем, порезалась?

Опять.

И снова попала в больницу?

Или в тюрьму. Или находится в Вегасе, и у нее закончились деньги. Или ее кто-то трахнул, а она не знает его имени. Если так, то плевать. Но был один вопрос, который я не задавала никому, потому что никто не смог бы на него ответить. И поэтому я нажала на прием.

– Мама, – сказала я тихо, хриплым голосом. – Ты в самом деле пыталась сделать то, из-за чего попала в больницу?

Она ахнула в трубке, а затем хрипло зашептала:

– Деточка… О, моя деточка… – Голос у нее задрожал. Она заплакала. – О, моя красавица… Ты ответила! Говорят, ты приезжала в больницу. Я так счастлива, что ты приезжала! И зачем только твой отец отослал тебя? Он сделал это зря: нельзя отсылать дочь от матери. Дочка должна видеться с мамой. О Мара, доченька! Моя красавица… Как ты?

Она не ответила на мой вопрос.

Грустные ноты стремительно сменились злобной интонацией, а та, ускорившись, перешла в бьющую фонтаном ярость, и под конец прозвучал вопрос, который, как я точно знала, ее нимало не интересовал. Поэтому я не стала на него отвечать, и она, не дожидаясь ответа, продолжила:

– Ты не поверишь, какую гадость пытается провернуть твой папаша! Малышка, девочка, мне нужна твоя помощь. Ты мне должна. Я тебя произвела на свет, не выбросила в мусорный контейнер, как велел твой папаша! – Она хрипло хохотнула. – Уверена, он не сказал тебе об этом, но это правда. И знаешь, что было бы, если бы я его послушалась? У меня была бы счастливая жизнь. Я бы не набрала эти три килограмма. Три вверху и три внизу. У меня отвисли сиськи. Я там поговорила с одним типом… Он сидит на наркоте, но он хирург. Он сказал, что сможет подтянуть мне сиськи и мою киску. Думаю, я решусь на это. Слушай, а ты где? Я хочу приехать и поужинать с тобой. Мой приятель, Маршалл, он хирург, он выйдет через десять дней и сказал, что возьмет меня с собой на уик-энд. Давай с нами, а? Он и тебя в порядок приведет, правда-правда. Подправит линию скул. Личико тебе освежит. Попу подтянет. – Она уже смеялась. – Чуток жирка на попе – и будет за что подержаться…

Я молчала.

– Мама…

Она продолжала тарахтеть, не слушая меня.

Рассказала во всех подробностях, чем мне сможет помочь хирург, потому что она – мать, ей есть дело, она обо мне заботится, потому что дочка – это ее продолжение, но трахаться с ним я не должна. Она хихикнула, понизив голос:

– То есть можешь, конечно, если хочешь. И даже, наверное, должна. Обзавестись папиком тебе не помешает! Но тройничок – это ни-ни. То есть…

– Мама…

Она меня игнорировала.

– Думаешь, он раскошелится на тройничок? С мамой и дочкой, а?

Это было невыносимо.

Я нажала отбой и заблокировала номер: так я поступала всегда со всеми новыми номерами, с которых она мне звонила.

Ее прежний уже был заблокирован.