Дружество Кольца

— Ну что ж, Фродо, — промолвил наконец Арагорн. — Боюсь, что бремя решения возложено на тебя. Ты Хранитель, назначенный Советом, тебе и выбирать путь. В этом я не помощник, даже подсказать ничего не возьмусь. Я ведь не Гэндальф, хоть и пытался заменить его, как мог. Мне неведомо, каков был его план, да и был ли у него вообще какой-нибудь план. Только сдается мне, даже будь он сейчас с нами, выбор все равно остался бы за тобой. Такова уж твоя судьба.

Фродо отозвался не сразу, а когда заговорил, то произносил каждое слово медленно, словно оно давалось ему с трудом.

— Я знаю, что нельзя терять времени, знаю, что должен выбрать… но не могу. Не могу! Слишком многое от этого зависит. Дайте мне час и оставьте меня одного. Мне нужно подумать.

— Будь по-твоему, Фродо, сын Дрого, — промолвил Арагорн, глядя на хоббита с состраданием. — Час в твоем распоряжении, уединяйся и думай. Только не уходи далеко, чтобы мы могли тебя позвать.

Фродо понурился и несколько мгновений сидел неподвижно. Сэм, не сводивший с хозяина участливого взора, покачал головой и пробормотал под нос:

— Думать тут нечего, все и так ясно как день. Но сейчас, Сэм Гужни, тебе лучше попридержать язык и ни во что не встревать.

Поднявшись на ноги, Фродо побрел прочь. Чтобы не смущать Хранителя, остальные старались даже не смотреть в его сторону, и лишь Боромир провожал хоббита пристальным взглядом, пока тот не скрылся за деревьями у подножия Эмон-Хен. Это не укрылось от Сэма.

Шел Фродо без всякой цели, куда ноги несли, а несли они его, как оказалось, вверх по склону холма. Он случайно наткнулся на остатки древней тропы и, одолев несколько крутых пролетов каменных ступеней, искрошившихся и расколотых корнями деревьев, выбрался на залитый светом утреннего солнца травянистый уступ, посреди которого лежал большой плоский камень. По краям лужайки росли рябины, но с восточной стороны деревьев больше не было: оттуда открывался вид на реку и на Тол-Брандир. Между островом и холмом кружили птицы. В отдалении слышался низкий, могучий рев Рэроса.

Хоббит сел на камень, подперев руками подбородок. Глаза его были обращены к востоку, но едва ли он хоть что-нибудь видел. Перед мысленным взором мелькали картины прошлого: вспоминалось все, что случилось после ухода Бильбо из Хоббитании, вплоть до нынешнего дня. Фродо старался припомнить каждое слово, оброненное Гэндальфом. Старался и припоминал, но время шло, а решение так и не вызревало.

Неожиданно хоббит встрепенулся, почувствовав спиной чей-то пристальный взгляд. Вскочил и, резко обернувшись, увидел приветливо улыбавшегося Боромира.

— Я боялся за тебя, Фродо, — сказал тот, шагнув к хоббиту. — Если Арагорн прав и орки рыщут неподалеку, никому из нас не стоит бродить по лесу в одиночку. А уж тебе тем более, ты ведь для них самая ценная добыча. К тому же, признаюсь, у меня камень на сердце. Может быть, раз уж я тебя нашел, присядем да потолкуем. Все вместе мы ни к чему не придем, будем спорить до скончания века. Вдвоем легче договориться: обсудим все, глядишь, и поймем, что следует делать.

— Спасибо тебе, — вздохнул Фродо. — Спасибо, только никакие разговоры мне не помогут. Я ведь прекрасно знаю, что следует делать, да только боюсь этого. Понимаешь, Боромир, боюсь!

Гондорец промолчал. Грохотал Рэрос, в ветвях деревьев заунывно пел ветер. Фродо поежился.

Боромир сделал еще несколько шагов и уселся на камень рядом с хоббитом.

— А не напрасно ли ты терзаешься? — спросил он. — Может быть, то, что ты принимаешь за робость, на самом деле — рассудительность. Я мог бы дать тебе добрый совет…

— Я догадываюсь, каков будет твой совет, Боромир, — перебил Фродо. — Наверное, он и вправду добрый и мог бы даже показаться мудрым, но мое сердце предостерегает…

— Предостерегает? — воскликнул Боромир. — Против чего?

— Против оттяжек и проволочек. Против выбора пути, который кажется легче. Против отказа от возложенного на меня бремени. И наконец — ты уж не обессудь — против искушения положиться на силу и доблесть людей.

— Вот как! Да разве не эта сила невесть сколько времени оберегала ваш маленький край, хоть вы об этом и не знали?

— Да пойми, Боромир, я ничуть не сомневаюсь в отваге гондорских воинов. Но мир меняется. Сколь бы ни были крепки стены Минас-Тирита, сейчас этого недостаточно. Что будет, если крепость падет?

— Тогда падем и мы, но падем в бою, как подобает воителям! Однако не спеши нас хоронить, есть надежда, что Минас-Тирит окажется Вражине не по зубам.

— Нет! Нет никакой надежды, пока в мире существует Кольцо!

— Кольцо! — вскричал Боромир, и глаза его вспыхнули. — Только и слышу — Кольцо, Кольцо… Ну не странно ли — столько тревог, столько страхов, и все из-за какой-то золотой побрякушки? Маленького колечка — тогда, у Элронда, я его даже толком не рассмотрел. Покажи-ка мне его еще разок, хоть буду знать, что это такое.

Лицо Боромира оставалось добрым и участливым, но Фродо приметил, как горят глаза гондорца, и ему стало не по себе.

— Не стоит, — сказал хоббит. — Лучше его не трогать.