Дружим семьями

— Как бы повежливее выразится, — собеседница явно пыталась понять, что я за птица такая. Не очень преуспела: что можно понять по белой свободной рубашке и черным штанам? Особенно расе, для которой одежда скорее подвес для полезных вещей и немного И рубанула как есть. — Воняет там. Аж слезу вышибает, когда с ветром не повезет!

— Мы потерпим, — за себя и за других решил я. — Куда держать курс?

— Сейчас, своих предупрежу и вернусь давать лоцманские указания. Пришли кого-нибудь с мостика, чтобы передавал их вашему шкипу.

— Есть способ гораздо проще, — я дождался возвращения русалки и просто подхватил её на руки. Рубаха сразу намокла, но в самом начале осени на этих широтах простудиться даже обычному человеку было бы сложно. — В рубке полно места и обзор куда лучше.

Открытие номер один: женщина с рыбьим хвостом рыбой не пахнет. И вообще ничем посторонним не пахнет кроме характерной для чистой воды свежести. Второе открытие: носить русалку куда удобнее, чем ламию. Совершенно никакого шанса отдавить волочащийся по полу кончик хвоста. При этом в свою очередь ламию носить куда удобнее, чем дорогумо. Да, я проверял. Нет, это возможно. Но та-ак неудобно… Кстати. Кажется, я что-то забыл.

— Все видно? Удобно? — добившись кивка от слегка ошарашенной поворотом событий лоцманши, я повернулся к капитану. — Колеса на ход!

— Малый вперед! — продублировал он мой приказ.

— Я — Талик, — представится забыл. — Хаусбот принадлежит мне.

— Марлина, — ответила она мне. — Старшина лоцманской группы русалок.

Не открытие, просто наблюдение: лоцманская жилетка русалки не так уж много чего закрывает — примерно как модные земные купальники. Голый функционал, в обоих смыслах. Если нести рыбоженщину на руках — особенно удачный ракурс получается.

Оставаться на капитанском мостике я не стал, вернулся на открытую верхнюю палубу — только рубашку сменил на сухую. Колеса мерно били поверхность реки, Арсений и Хриза все еще отсутствовали. Марина с Черникой и Александром продолжали вяло переругиватьсяиии: чай и сладкие прикуски, принесенные помощником кока, заставили и так наевшихся за завтраком попаданцев разомлеть. Башня-у-порогов мало-помалу удалялась за кормой. Мы легко «делали» нагруженные баржи, что гребные, что пытающиеся использовать ветер. Должны были быть еще те, что на бечевой тяге — влекомые бурлаками, то есть. Но, видимо берег для буксировки неудобный был. Зато более изящные посудины вроде речных шхун и баркасов по шапками косых парусов нас иногда даже обгоняли.

К счастью, русло хоть и сузилось — поток спускающегося по течению водного транспорта здесь двигался где-то далеко у противоположного берега. Там можно было сбросить подводный парус, поймать течение подводной стремнины и нахаляву ускорить движение в сторону моря. А еще можно было вылететь на одну из песчаных мелей, не справившись с управлением: у меня остались свежие воспоминания с прошлого года. Тем не менее, владельцы барж и капитаны предпочитали рисковать: меньше времени в рейсе — меньше платить команде и больше можно положить себе в карман.

Тем временем я наглядно убедился в необходимости лоцмана для захода в русалочье представительство: неровный дикий берег вдруг сменился целой расческой причалов и каналов разной ширины между ними. У пирсов швартовалась целая куча все тех же барж, но и другие. За счет высокой третьей палубы мне получилось увидеть, что находится дальше. Каналы во многих местах перекрывались шлюзами, перекрещивались — и вели в прямоугольные пруды, вырытые недалеко от берега. Часть прудов оказались спущены, в других на разных уровнях зеркалами стояла вода. В некоторых, наоборот, словно кипела. Кипела от рыбы! И запах появился характерный, о котором Марлина предупреждала. Как она сказала? Рыбхоз?

И тут-то у меня пазл и сложился. Даже оптический прицел на удочке не понадобился. Чем русалки занимаются, кроме лоцманских услуг? Я имею в виду тут, на реке Путь? Из того, что я сам видел в прошлом путешествии: перегоняют косяки рыб и помогают сплавлять лес. Добытая ценная древесина идет своим ходом порой аж до устья. А вот рыба — нет. Тогда я не уловил, что управляемые чужой волей косяки исчезли после порогов. Да и вообще воды помутнели и порядком обезрыбили. А это значит что? Центр обработки всей этой массы будущей еды где-то тут.

Наверное, что-то Народ болот что-то прямо по месту обитания консервирует. Но, например, свежую рыбу в Электру из озер на северо-западе не дотащить баржами. Слишком далеко. А вот двое суток в трюме с водой — вполне себе. Вопрос, почему своим ходом и дальше не гонят? Видно, внизу течения вода становится совсем уж грязной — а горожанам по кошельку премиальный чистый продукт… Или кто-то там на дне живет, способный ополовинить проходящие косяки. А может и банальные чайки, запросто долетающие от моря. Вот уж кого не стоит недооценивать. Хотя, определенно есть еще один фактор…