Друзья-авантюристы

Несмотря на все усилия духовников Гильдии, память и способность рассуждать логически вернулись к нему лишь частично. Ему так и не удалось вспомнить, что произошло, и оставалось лишь строить предположения, однако от предложений вернуться в злополучную комнату его скручивала судорога; на том карьера волшебника для несчастного Рауфа и закончилась.

Но самый печальный случай имел место в начале двадцатого века: ученик, пренебрёгший разумными доводами и бравировавший презрением к «бабьим сплетням», даже при наличии выбора места квартирования предпочёл поселиться именно в тринадцатой. Две недели спустя его тело вынесло волнами на берег; расследование показало: упал с одного из скальных выступов и умер при ударе о поверхность воды.

С той поры охотников до острых ощущений уже не находилось, и от греха подальше комнату наглухо заколотили «до лучших времён», а фактически – навсегда.

– Интересно, а откуда вообще возникли суеверия насчёт чёртовой дюжины? Я читал в каком-то научно-популярном журнале, что предрассудки, связанные с этим числом, пошли вследствие наличия у Христа двенадцати учеников: в сумме их оказалось тринадцать, оттого и произошла беда.

– Мне кажется, не так просто. Число двенадцать, которое делится на два, три, четыре и шесть, не считая единицы и себя, что присуще всем числам, с точки зрения нумерологии считается совершенным и идеально гармоничным. Оно встречается в мифологии многих народов, живших ещё в дохристианскую эпоху. Достаточно вспомнить двенадцать притоков подземного Нила у древних египтян и двенадцать подвигов Геракла в мифах Древней Греции. Из более поздних примеров – двенадцать сыновей Вотана в древнегерманских сагах. С этой точки зрения добавление единицы нарушает гармонию числа 12, делая его «неправильным», а следовательно, и несчастливым. А уж если с «порченым» числом удаётся связать какое-нибудь конкретное неприятное событие – то всё ясно: именно число и виновато. Ведь мы не знаем статистику несчастных случаев, имевших место с обитателями других комнат. Кроме того, вполне возможно, что были и такие постояльцы 13-й, с которыми ничего ужасного не случалось!

– Хочешь проверить на себе?

– Ну уж нет, спасибо.

– А если бы предложили просто прогуляться туда, согласился бы?

– Зачем? Мне и тут хорошо.

Но Геку трудно было остановить. Его мозг лихорадочно начал разрабатывать план:

– Ломать дверь – слишком много шуму. Можно, конечно, попробовать наши ключи, но вряд ли они подойдут. И комендант явно не даст нужный. А вот через окошко забраться проще. Бить стекла, естественно, не будем, попробуем расшатать шпингалеты, если удастся. Но вначале…

Гека выскочил в коридор и тут же вернулся обратно:

– Никого. И дверь туда заперта. Это я так, на всякий случай проверил. А вдруг произошло бы чудо?

Выглянув в окно, он огляделся:

– Порядок. Тахир в четырнадцатой уже спит, в двенадцатом окне тоже темно. Бери фонарик, а я прихвачу большую отвёртку. Как ты думаешь, откуда она у меня? Очень просто: как-то в комнате отдыха стол чинили, голем зазевался, а я у него инструмент и спёр! Подумал – в хозяйстве пригодится.

– Ты смотри, с подобными вещами не шути.

– Ерунда! Если бы было слишком стрёмно, думаешь, стал бы попусту рисковать? У него в ящике этих отвёрток ещё больше десятка осталось!

На «улице» оказалось довольно прохладно, и Эрик вернулся, чтобы накинуть куртку. Его друг уже вовсю обследовал окошко комнаты, куда собирался проникнуть.

– Та-ак, сейчас попробуем на прочность. Посвечивай, чтоб я видел, куда вставлять.

Просунув лезвие отвёртки между двумя внешними рамами, Гека воспользовался ею, как рычагом. Ставень неожиданно легко подался.

– Смотри-ка, похоже, не заперто!

Эрик внимательно оглядел окно:

– Нет, просто тебя опередили. Видишь царапины и сколы древесины?

– Вот так всегда. Куда ни сунься, а там уже побывали. Однако следы взлома не свежие: потемнели, и по виду почти неотличимы от прочей поверхности. Значит, ни Билли с Майклом, ни кто-либо другой с нашего курса. Всё происходило намного раньше. Как видишь, не я один такой смелый и предприимчивый! Сейчас посмотрим, что осталось на нашу долю.

Внутренняя рама подалась так же легко, как и внешняя, и их взору предстало нутро комнаты, окружённой ореолом мистических сплетен и мрачных легенд. Сразу стало заметно, что в ней действительно очень давно никто не жил: на вещах и предметах обстановки толстый слой пыли, повсюду паутина.

Приятели осторожно забрались внутрь.

– Видишь? Тот, кто вскрыл окно, побывал и здесь. Во многих местах видны следы, там пыли значительно меньше.

Под порывом ветра проржавевшие оконные петли жалобно заскрипели. Друзья инстинктивно напряглись.

– Не боись, всего лишь сквозняк. Ну, и что дальше?