Друзья бога

Только тут он осмотрелся. Палуба была усеяна трупами. Видимо, после нескольких залпов большинство мавров разорвало на куски пушечными ядрами. Снесенные под корень обе мачты лежали поперек корабля. Пиратов, оставшихся в живых после бомбардировки и абордажа, собрали на полубаке под охраной вооруженных мушкетами людей. Среди уцелевших оказались Амирал-паша и Эстебан. Пиратская шебека, намертво привязанная канатами к борту громадного галеона,[10] являла собой печальное зрелище. На расстоянии нескольких сотен футов стояли еще два боевых корабля с английскими флагами. А на воде догорали остатки пиратского флота. Кораблю Амирал-паши повезло больше других. Его не пустили на дно, как остальные. Топо понял, что эти два корабля и разгромили в молниеносной схватке пиратов.

— Там мой товарищ! — закричал мальчик. — Там, я сейчас!

Оторопевший англичанин не успел его остановить, и Топо и вправду как мышка юркнул в трюм и через мгновение вытащил смущенного и упирающегося Андреа.

— Вот это мой товарищ! Он все расскажет! Он и по-английски понимает, — тарахтел Топо без умолку.

— С чего ты взял, что я говорю по-английски? — возмутился Андреа.

— Ты из Британии? — перебил мальчиков строгий голос.

Голос принадлежал статному человеку в широкополой шляпе с белым плюмажем. Высокие ботфорты из мягкой кожи делали его фигуру стройнее. Рука лежала на эфесе шпаги, усыпанной бриллиантами. Изумрудный жилет оттенял белизну шелковой рубахи с широкими рукавами. Только алое пятно крови на рукаве напоминало о том, что этот человек только что участвовал в кровавой схватке.

— Нет, я из Амалфи, — на безупречном английском ответил Андреа. — Меня зовут Андреа, я воспитанник монастыря капуцинов. Был воспитанником.

— Ты мало похож на жителей Тирренского побережья. Но это дело твое, не хочешь — не говори. Ты можешь рассказать, что произошло в Амалфи? Я капитан Питер Стейтс, к вашим услугам. — Капитан несколько церемонно и нарочито поклонился. — Тебя проводят в мою каюту, где я с интересом послушаю твой рассказ.

Стейтс жестом отдал приказ одному из офицеров, и тот проводил Андреа на корму через дверь, ведущую вниз, в капитанскую каюту. Андреа, никогда не бывавший на корабле, чуть не упал, споткнувшись о высокий комингс.[11]

Мальчик, проведший всю свою жизнь в монастыре и не видевший жилья менее скромного, чем монашеская келья, оторопел от роскоши капитанской каюты. Золоченые рамы, золотые и хрустальные кубки на столе, дорогое оружие на стенах, шелк с серебряным шитьем, устилающий кожаный диван, — все это было непривычно для него и поражало воображение. Мальчик скромно присел на дубовый табурет, стоящий возле капитанского стола. Невиданные никогда морские инструменты, громадная колба песочных часов и карта, украшенная в углу дивными рисунками, — Андреа чувствовал, что попал в чужой, странный и манящий мир. Мир приключений, морей и дальних странствий. Осторожно, чтобы не разбить ненароком, бывший воспитанник капуцинов перевернул часы. Заструился желтый песок из далекой Сахары, отсчитывая новое время. И новую жизнь.

Глава 2

Всему свое время… Время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать.

Еккл. 3:1,4

Галеон «Юникорн» несся под английским флагом по Средиземному морю на запад, к Гибралтару. В капитанской каюте Стейтс держал в руках хрустальный кубок венецианской работы, наполненный марсалой, и слушал рассказ Андреа о нападении мавров на Амалфи. Казалось, Стейтс относился совершенно бесстрастно к рассказу мальчика, но как только тот окончил, капитан вскочил и нервно заходил вдоль стола.

— Собаке собачья смерть! — прорычал он. — Пусть его грязная шебека с висельниками пугает всех мавров до скончания века!

Капитан посмотрел на недоуменное лицо мальчика и добавил:

— Пашу и этого изменника, Эстебана, мы повесили, а корабль их пустили в дрейф. Пусть поплавают. — Англичанин был очень взволнован. — Я был в Амалфи совсем недавно, я поклонялся мощам апостола Андрея. Мне невозможно представить, что мусульмане топтали святыню. Сожгли монастырь… Но ничего, я решил, что сделаю так, как вы и просите.

— Мы просим? — не понял Андреа.

— Твой друг Топо просил за себя и за тебя, и я согласен. Оставайтесь юнгами у меня на корабле. Вы станете хорошими моряками. Иди, твой друг ждет тебя на палубе.

Андреа, так и не закрыв рот от удивления, как сомнамбула, покинул капитанскую каюту.

На палубе, устроившись на рустере[12] грот-люка, с независимым видом морского волка сидел Топо. Довольная физиономия мальчика говорила, что он уверен в том, что жизнь удалась.

— Ты что придумал? — набросился Андреа на Топо. — Какие юнги? Кто тебя просил? Мне надо в монастырь! Я не хочу быть моряком! Почему ты за меня распоряжаешься?

— Во-первых, не моряком, а капером![13] «Юникорн» — каперское судно. Во-вторых, в какой монастырь? Ты сам говорил, что его сожгли. И, в-третьих, кто отомстит за твоего аббата? — как ни в чем не бывало возразил Топо.

— Не твое дело! А ты о родителях своих подумал?