Друзья бога

— Сегодня, когда вышли на рейд, Ван Фогт поставил условие: или я сделаю все, чтобы ты не догадался о бунте, или он… — Топо не стал говорить, «что он». — А Санториус взял Барри и просто вышвырнул его за борт. Потом связали меня и поставили у бизань-мачты. И сказали: одно мое неосторожное слово — и убьют всех вас сразу же.

— Что же они меня не убили?

— У них был договор: если ты всю добычу привезешь на борт — убить. Если же ты не привезешь золото сразу, то тогда, шантажируя тебя заложником, заставить привезти добычу или показать, где ты ее спрятал. Заложник — это значит я.

— А Мокей? Он был с ними, а потом передумал? Я понимаю, матросня, им все равно, с кем и куда, но канонир?

— Он весь переход прикидывался мертвецки пьяным. Ну, не то чтобы совсем уж прикидывался…

Андреа подошел к двери, распахнул ее и отдал команду:

— Канонира сюда!

Мокей, стоящий на страже, от неожиданности вздрогнул и вошел в каюту.

— Ну, заходи, заходи, — сказал Андреа, — рассказывай. А то от Топо, который в конуре просидел все время, подробностей не узнаешь.

— Да что тут рассказывать. То, что много гниленького народа набрали в Порт-Ройале, я сразу заприметил. Себе в пушкари я потому сам и набирал, чтобы на них положиться можно было. Но моих людей было мало. А как шхуну итальянскую выручили, так вся эта шваль по углам шептаться стала. Мол, почему удачу упускаем, где наша доля… Ну и приятелю вашему, Топо то есть, — Мокей кивнул в сторону юноши, — глотку перерезать хотели.

— А мне за что? — удивился Топо.

— Не любят любимчиков, да и уверены были, что ты поставлен присматривать за командой.

— А что за шхуна? — перебил Андреа.

— Я потом объясню, — ответил Топо. — Пусть он расскажет.

— Так вот, — продолжил Мокей. — Как Горн прошли, сами-то они боялись без Сайлера, так и устроили бунт.

— И ты пошел вместе с ними? — Андреа глянул строго прямо в глаза канониру.

— А на рожон переть славы мало, да и Топо пусть спасибо скажет, что жив остался. Это я Ван Фогту мыслишку кинул, что вас, капитан, трудно будет на борт заманить, если его не будет. И сказал еще, что помощника вашего и фельдшера отпустить надо, не по чести их убивать. Но вот он не даст соврать: когда напали на англичанина, я честно спрятался. Прикинулся пьяным. Пиратствовать, да еще на своих нападать — это не по мне.

— Так. Еще и англичане. Много взяли добычи? — Андреа с досады хлопнул себя по колену ладонью.

— Взяли-то много, но потом за неделю в Ла-Серене[88] спустили.

— Это как же так? Английское судно вошло в испанский порт, да еще… — Андреа нервно заходил по каюте.

— У Фогта там свои люди были. Он все заранее продумал, — сказал канонир.

— А что же боцман? Тоже с ними заодно?

— Йорген Хан-Вайер лошадка темная. Вроде и за них, вроде и не очень. Не разбери-поймешь.

— Сколько в команде человек, активно участвовавших в бунте?

Капитан слегка успокоился и сел на диван, установленный вдоль кормовой застекленной галереи.

— Что там верещит? — Андреа повертел головой, услышав странный звук.

Он развернулся и открыл окно. С жалобным писком, мокрый и несчастный, в каюту вполз Барбаросса.

— Барри! — Топо подскочил, схватил своего кота и прижал к груди. — Живой! Ай, умница. Полотенце дайте!

— Видать, не оплошал, животина! Доплыл до якорного каната, — улыбнулся Мокей.

— Топо, ты можешь подтвердить слова канонира? — продолжил прерванный разговор Андреа.

— Конечно, мертвецки пьян, — невпопад ответил Топо.

— Хорошо, Мокей, я верю вам. Тем более что если бы не ваша помощь в самый критический момент, сейчас, наверное, мы бы не беседовали здесь. Вы можете поручиться за кого-нибудь в команде, что они будут на моей стороне в дальнейшем?

— Да, человек за пять я точно могу поручиться, — кивнул канонир.

— Писать умеете?

— Да.

— Тогда вот вам бумага, перо, напишите список, их сейчас освободят, пусть они стоят на вахте по очереди. Нельзя позволить вспыхнуть бунту. И пусть приведут боцмана.

— Есть, капитан! — Мокей с явным удовлетворением посмотрел на Андреа. — Наконец у нас есть капитан.

Когда привели Хан-Вайера, Топо уже перестал тискать своего кота и отправил его спать, предварительно накормив так, что живот у Барри раздулся, как бурдюк.

— Вызывали, капитан? — хмуро пробурчал боцман.

— Не вызывал, а приказал привести, — жестко ответил Андреа. — Я хочу услышать вашу версию бунта. И выяснить вашу роль в этой грязной истории.

— А я что, я ничего, — промямлил Йорген Хан-Вайер. — Я и глазом моргнуть не успел, а команда уже черную метку мне принесла. Выбор у меня был один — или за борт, или остаться боцманом.

— Что же вы за боцман, что не могли заметить, что в команде назревает бунт? И почему вы остались боцманом, даже когда власть на корабле перешла в руки пиратов?

Топо смотрел на своего друга с удивлением. Совсем недавно, когда они расстались, Андреа был еще застенчивым, хоть и умелым офицером, но никогда не был таким жестким и неумолимым. Словно за эти несколько месяцев Андреа стал другим человеком.

— Ну… — боцман замялся.