Друзья и враги Анатолия Русакова(изд.1965)

— А кто это?

Боб, сдерживая смех, показал пальцем на небольшой гвоздь, вбитый в дощечку на подоконнике.

— В царствование императора Августа в Риме, — начал Боб тоном привычного оратора, — был воздвигнут вывезенный из Египта огромный гномон высотой около ста метров. Чем выше шест, стоящий перпендикулярно, тем длиннее тень и, значит, заметнее изменения. А у меня гномон комнатный.

— Ясно… — смущенно пробормотал Анатолий.

— А если вам ясно, тогда скажите, для чего гномон употребляется?

— На то ты и ученый астромальчик, чтобы объяснить мне, неграмотному.

— Нет, вы действительно не знаете? — оживился Боб и с удовольствием пустился в объяснения. — При солнце я по гномону определяю полуденную линию тени, она же, как известно, совпадает с географическим меридианом. — Боб подтолкнул Анатолия к дивану, повернул лицом к левому углу и, показав на линию, прочерченную на подоконнике, добавил: — Мы стоим точно на географическом меридиане!

— Чувствую, — смеясь, отозвался Анатолий.

Потом Боб продемонстрировал самодельный секстант и рассказал, как им определяют угловую высоту звезд и как с помощью секстанта определяли положение корабля герои Жюля Верна. Потом он вытащил из шкафа фотоаппарат, хронометр, бинокль, микроскоп. Тараторя, он сыпал такими словами, как «аберрация», «дифракция», «поляризация», чем, по его мнению, окончательно утвердил свое превосходство.

— Ты сам все это сделал? — держа в руках секстант, спросил Анатолий. «Если парень умеет мастерить такие штуки, — думал он, — то парень чего-нибудь да стоит!»

— У нас в кружке юных астрономов при Планетарии ребята и не то делают, — сказал Боб. — У моего товарища Женьки Хлебникова есть даже зонд для изучения созвездий неба.

— А ты что-нибудь открыл в небе?

— Вы не смейтесь. Кто открыл планету Уран? Любитель, англичанин Гершель. Кто первым в мире открыл новую звезду в созвездии Персея? Астроном-любитель гимназист Борисяк, в 1901 году. Кто обнаружил в 1939 году появление яркой новой кометы? Астрономы-любители Ахматов и Юрлов. Комета названа их именами. Я тоже веду дневник астрономических наблюдений. У каждого из нас есть звездная карта и школьный астрономический календарь на этот год.

Затем Боб показал толстую общую тетрадь. На темном фоне обложки виднелись звезды, летящий реактивный снаряд. Белыми буквами был выведен заголовок: «На крыльях фантазии».

— Это мое собственное сочинение, — объявил Боб. — Хотите посмотреть? Это о полете на Марс.

— Давай, давай, — согласился Анатолий.

Все равно нужно было дождаться Лику. Да и любопытный, непонятный паренек этот Боб. Как в нем уживаются грязная ругань и плаксивость со всей этой премудростью?

— В начале эпиграфы, — важно сказал Боб. — Первый из Маркса: «В науке нет столбовой дороги, и только тот может достичь ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам». Второй — писатель Эмиль Золя: «Нет вещей непознаваемых, а есть только непознанные». Хорошо?

— Здорово! — согласился Анатолий и, взяв на столе листик бумаги, записал изречения для себя. Потом перелистал странички, прочитал несколько строк, выведенных полудетским круглым почерком.

«Нас было трое, двое юношей и девушка. Мы молча устраиваемся в наших креслах. Как в них удобно! Но ведь это удобно только сейчас, когда ракета стоит вертикально. А в полете она, наверное, примет горизонтальное положение. В этом случае мы выпадаем из кресел, как горох из перевернутого стакана…»

«Ничего… Наверное, интересно…» — подумал Анатолий и отложил тетрадь.

— Потом дашь почитать, когда закончишь повесть, — сказал он с оттенком уважения к подростку.

Анатолий подошел к книжной полке и наугад вытянул книгу. Он открыл ее на одной из заложенных страниц и с удивлением прочел подчеркнутые строки:

«…Мы молча устраиваемся в наших креслах. Как в них удобно!» И дальше, слово в слово, как в «повести»

Боба.

Боб подбежал и рванул книгу к себе. У него было злое и красное лицо. Опешивший Анатолий выпустил книгу из рук. Боб быстро швырнул ее на нижнюю полку шкафа и закрыл дверцу.

— Ты что же это? Списываешь повесть из разных книг, а выдаешь за свою? — удивился Анатолий.

— Я цитировал! Не ваше дело!

— Ну и ну! Действительно «способный астромальчик»! А кто же все-таки смастерил секстант и другие приборы?

— Я сам.

— Теперь не верю.

— А мне плевать, верите вы или нет!

Дверь открылась, и вошла Лика.

— Что здесь происходит? — спросила она.

Раскрасневшийся, пыхтящий Боб исподлобья поглядывал то на сестру, то на гостя. Анатолий подмигнул Бобу и сказал:

— Уточняем некоторые вопросы литературы и астрономии… А ваш брат мастер, сам соорудил столько приборов. Молодец!

— Са-ам? — насмешливо протянула Лика. — Хвастает! Это ему все Женька Хлебников мастерит, а Боб засунет руки в карманы и командует.

— Врешь! — взвизгнул Боб и покраснел.

— Следи за выражениями. Не злись. Вот о межзвездном полете ты хорошо написал. Что хорошо, то хорошо…

Анатолий хмыкнул, но ничего не сказал. Лика повела его в свою комнату.

2