Друзья и враги Анатолия Русакова

А Павел Авксентьевич сел, видимо, на своего любимого конька. Он рассказал о том, как обстоятельно учили в старых гимназиях и как важно перенести этот опыт в советские школы. Каждый окончивший школу стремится получить высшее образование — и это правильно. Надо покончить— с рецидивом так называемых трудовых школ, мешавших гуманитарному воспитанию. Попутно он рассказал о случае с Салтыковым-Щедриным, о взяточничестве, о недостатках в преподавании политической экономии, о новом способе лечения рака, о телевидении, о родимых пятнах капитализма и о многом другом. Он умело сочетал быстрый разговор с очень быстрой едой.

— Мы, — говорил Павел Авксентьевич, жадно поглощая котлету за котлетой, поэтому речь его была прерывистой, — несем в себе много исторического прошлого, много пережитков… Человеческая организация идет от первобытной орды. Чтобы обеспечить формирование мозга, надо десять — пятнадцать лет… У нас учатся массы, а не каста привилегированных лиц. Вы считайте: если на тысячу человек с задатками будет пятнадцать гениальных и им дадут развиться, то какая армия гениев получится? Вот почему так важно, чтобы родители умели с детства правильно воспитывать детей, уделяв им необходимое внимание. А дети — они очень разбираются в отношениях взрослых к ним…

— Ну, завел пластинку, — буркнул Боб.

— Поль, машина ждет в переулке!

— Иду…

Все встали из-за стола. Отец нежно перецеловал всех: жену два раза, дочь — пять раз, сына — три раза и ушел, не переставая говорить даже в передней.

Удивленно, с нарастающим чувством неловкости смотрел Анатолий на все эти бурные и шумные проявления нежности. Если бы Павел Авксентьевич уезжал надолго, тогда понятно, а то ведь всего на несколько часов… Все в этом доме было Анатолию странным, чуждым. Он с робостью поглядывал на обстановку, уважительно слушал словоизвержения хозяина, но внутренний голос шептал ему: «Мне было бы стыдно так жить… Будто все напоказ — и мебель, и чувства, и слова…»

4

Анатолий прощался в передней, когда раздался короткий звонок. Он приоткрыл дверь и увидел невысокого рыжего подростка с крошечной кепчонкой на большой голове.

— Мне Бобку! — не здороваясь, пробормотал паренек, но, увидев Агнию Львовну, молча отступил назад.

— Спрашивают Боба, — сказал Анатолий.

Боб растерянно посмотрел на мать и не двинулся с места. Агния Львовна, оттолкнув Анатолия, стала в дверях и закричала:

— Снова явился? Я тебе что говорила? Забыл? Убирайся вон! А если еще раз явишься, я заявлю!

Подросток попятился, но, видимо, не очень испугался и, крикнув: «Бобка, ждем!» — ушел насвистывая.

Мать захлопнула дверь и резко повернулась к сыну.

— Я кому говорила, чтобы он больше не появлялся!

— Я его не звал! Сам явился… — Мальчику было явно не по себе.

— Твой дружок? — поинтересовался Анатолий, кивая па дверь.

— Так… один… — нехотя ответил Боб. — А почему мне нельзя с ним?

— Он еще спрашивает! Твое дело делать так, как тебе говорят. Чтобы я тебя с ним не видела! А увижу — обоим всыплю! — гневно сказала мать.

— Не запугаешь — не маленький! Разоралась, старая! — грубоватым баском неожиданно пробурчал Боб, исподлобья глядя на мать.

— Как ты смеешь со мной так разговаривать? — яростно закричала мать. — Сейчас же проси прощения, или я не пущу тебя гулять даже с Шуриком.

— Вот еще! Буду я разрешения спрашивать! Захочу и удеру, — пригрозил Боб, трусливо пятясь, и, шмыгнув в комнату сестры, запер за собой дверь на ключ.

— Отопри сейчас же! — взвизгнула мать, дергая за ручку двери.

— А бить не будешь? — донеслось из комнаты.

Анатолия поразила эта сцена. Внезапная крикливая грубость Боба и матери показалась неправдоподобной после застольных разговоров об искусстве, воспитании и прочем…

— Что это за парень в «лондонке»? — спросил он у Лики.

Ответила мать:

— Слишком много чести для этого типа, чтобы интересоваться им. — Видимо, она не намеревалась продолжать при госте разговор на эту тему и хотела поскорее выпроводить юношу.

— Это Пашка Лопухов из соседнего двора, — пояснила Лика. — Помните, разговор в столовой о краже папирос и прочем?

— Не только он воровал. Главная воровка — Таня. А он так… ребячьи шалости.

— Вы считаете это ребячьими шалостями? — спросил Анатолий, берясь за ручку двери. — Не мешало бы узнать, что за общие интересы у Боба с этим подозрительным типчиком.

— У Боба одни интересы с этим босяком? — оскорбилась мать. — Да мой Боб с самим Ботвинником свел партию вничью. Он чемпион школы по шахматам! Он начитан, как профессор! Это гениальный ребенок!

— Гений и порок? — не без сарказма откликнулся Анатолий и шагнул за дверь.

— Молодой человек! — воскликнула Агния Львовна. — Вы понимаете, что вы говорите? Мой Боб отличник по всем предметам и по поведению. Золотая медаль ему обеспечена. Ну, бывают разные странности. Ничего больше…

— А все-таки вы за ним присматривайте! Я на себе испытал, к чему ведут эти странности переходного возраста.

— Ну уж знаете! — взвизгнула Агния Львовна и замолчала, чтобы не наговорить резких слов.

Анатолий помолчал, еще раз поблагодарил Лику за учебники, обещал их вернуть.