Друзья с привилегиями

Проще ничего не делать, оставляя всё так, как есть, ведь в случае, если ты вдруг перестанешь находиться в состоянии вечного бездействия, может произойти что-то ужасное, к чему ты совершенно не будешь готов.

Например, к тому, что твоя родная мать признается тебе в том, что ей на тебя абсолютно всё равно.

– Виль, вернулся? Проходи, я тут… – она замолкает, когда видит мою кислую физиономию, – заказала нам немного еды. – Прохожу на кухню, а мама опускает ладони на поверхность стола, начиная заглядывать мне в глаза. – Что-то случилось, родной?

– А мы, что, сегодня ужинаем вместе? – иронично бросаю и присаживаюсь за стол.

– Да, я сегодня…

– Сегодня ты не нашла компанию получше?

Кажется, последний стакан виски в баре оказывается для меня явно лишним, ведь саркастические колкости начинают вырываться из моего рта, так и не пройдя достойную фильтрацию.

– Виль, я не понимаю, о чем ты гово…

– Мам, я видел тебя у Лузетт полтора месяца назад, когда ты сказала, что не можешь со мной поужинать. И видел не одну, а с каким-то очередным в твоей жизни богатым любовником, – алкоголь окончательно развязывает мне язык, но я в какой-то мере даже оказываюсь ему за это благодарен.

– Вильям, я не позволю тебе общаться со мной в таком тоне, – строго произносит мама, подойдя ко мне ближе, и я наконец нахожу её глазами. – Если бы ты поговорил со мной нормально, я бы тебе всё объяснила.

– Думаешь, нормальный разговор способен изменить что-то? – разочарованно усмехаюсь. – И что ты сделаешь, если я буду общаться с тобой в таком тоне? Накажешь меня за это? Поставишь в угол или заставишь остаться дома, не разрешишь пойти погулять с друзьями? Мама, я больше не ребёнок. И если уж ты решила забить хоть на какие-то нормы приличия, то не впутывай меня в свои бесконечные авантюры.

– О каких нормах приличия ты говоришь?

– Ощущение, что ты даже рада, что отец умер, и можешь теперь спать со всякими мажорами, ни в чём себе не отказывая, – мгновение, и я получаю в подарок от мамы хлёсткую, звонкую пощёчину, сразу же резко от неё отвернувшись.

Закрываю глаза, мгновенно пожалев о том, что я только что произнес вслух. Но я слишком зол, а, возможно, даже обижен на маму, и, оказывается, настолько сильно, что теперь говорю ей такие вещи.

Да, совет Фреи моментально канул в лету, как только я почувствовал на языке терпкий вкус французского бурбона, и уже завтра я, скорее всего, даже не вспомню о том, что натворил и ещё натворю сегодня.

– Спасибо за ужин, мам, – саркастически бросаю, не смотря на неё, и встаю на ноги, пошатываясь. Хватаюсь за край стола, а мама касается моего предплечья.

– Виль, прости, я не знаю, что на меня… я…

Кажется, я впервые слышу, как дрожит её голос. Поворачиваюсь к ней лицом, взглянув на неё, и вижу, что её глаза начинают блестеть от накопившихся в них слёз.

– Я ужасная мать. Я… – мама закрывает лицо ладонями, начиная всхлипывать, и я отодвигаю стул в сторону, тут же заключив её в объятия. – Боже, Виль, я и не знала, что ты так относишься к этому всему, – ладони мамы ложатся на мою спину, и я прикрываю глаза, глубоко вздохнув.

Не помню, когда мы обнимались в последний раз.

– Мам, и ты меня прости, – тихо произношу. – Просто я… – замолкаю, и мама отстраняется от меня, взглянув мне в глаза. – Просто я скучаю по нему, – сажусь обратно на стул, а мама садится рядом. – Я делаю вид, что я это уже принял, потому что я должен быть сильным. Но я до сих пор не могу это принять, мам.

– Милый, я тоже по нему скучаю. И каждый день только сильнее. Боль от утраты твоего отца иногда настолько сильно атрофирует моё сознание, что я забываю о том, в какого идеального мужчину на самом деле превратился мой сын, – она проводит тыльной стороной ладони по моему лицу, скользя по скулам, и я мягко выдыхаю. – Почему ты должен быть сильным? Кто тебе такое сказал?

– Никто. Я так решил. Ведь я же теперь мужчина в нашей семье. – Мама нежно улыбается, а я даже не подозревал, что она так умеет.

– Быть мужчиной – не значит скрывать от родных свои переживания, – рука мамы ложится на мою, и я сжимаю пальцы, накрыв её ладонь своей. – Быть мужчиной – значит быть рядом, уметь за себя постоять, добиваться того, чего ты действительно хочешь, – мягко добавляет мама, поправляя растрепавшиеся волосы на моей пьяной голове.

– В таком случае, я вообще не мужчина, – разочарованно бросаю, повернувшись корпусом на девяносто градусов по направлению к столу.

– А ты так говоришь из-за меня или из-за кого-то другого? – Кидаю на неё быстрый взгляд, и её губы расплываются в лёгкой, но лукавой улыбке. – Если из-за меня, то я хочу тебе сказать, что ты для меня самый настоящий и самый лучший мужчина на свете. – Не могу ответить ни слова, лишь слабо благодарно улыбаюсь, и мама добавляет: – Или всё-таки не из-за меня? – она встаёт на ноги, обогнув стол, и начинает копошиться с пакетами доставленной еды.

– Неважно, – помогаю ей, раскладывая всё по своим местам.

– Поняла, – мама коварно улыбается, и я немного нахмуриваюсь. – Неважно, так неважно. Будешь вино?

– Буду.