Друзья Высоцкого: проверка на преданность

А до того Высоцкий с Мариной частенько бывали в Пахре у Володарских. Влади, которая во Франции жила под Парижем, в Мезон-Лаффит, мечтала и в Москве обосноваться за городом.

— Володя никак не мог построить дачу, ни в один дачный кооператив его не принимали, потому что жена иностранка, а вокруг Москвы все дачные зоны соседствовали с секретными объектами, — объяснял Володарский. — Рядом с Пахрой, например, находился городок физиков-ядерщиков Троицк… В общем, была опасность, что Влади…

Но Эдуарда осенила блестящая мысль, и он предложил Высоцкому: «Знаешь, строй-ка ты свою дачу на моем участке! Что, мы не уживемся, что ли? От прежних хозяев тут осталась времянка-развалюха для прислуги. Хочешь, строй прямо на старом фундаменте, вот пойдем-ка, посмотрим».

Высоцкий прямо загорелся, говорит: «Слушай, а что, если времянку снести и из бруса (мне обещали достать!) построить настоящий дом? Потом все равно вступлю в кооператив и дом перевезу в другое место».

Ударили по рукам. Началась эта одиссея, вздыхал потом Володарский: «Честно говоря, и я сам, а больше моя жена Фарида просто охренели от всей этой бредовины. Она готовила жрать рабочим, которые пили по-черному, вваливались в дом смотреть футбол по телику. А я замучился собирать бутылки по всему участку. Целый год пьяные шабашники доводили нас до остервенения. Марина появлялась изредка посмотреть, как идет дело. Владимир тоже иногда наведывался, Охал, ахал — и уезжал».

Соседи по кооперативу — Юлиан Семенов, Григорий Бакланов, Эльдар Рязанов, Андрей Дементьев — предупреждали Эдуарда: мол, узнают наверху, вылетишь отсюда. Володарского несколько раз вызывали на правление кооператива. Председатель грозил: «У тебя на участке Высоцкий строит дом — это вопиющее нарушение закона. Мы тебя исключим». На что тот отвечал: «Строится мой архив-библиотека. У вас у всех есть, и у меня будет».

Тем не менее к марту 1980-го дом все-таки построили. Подвели газ, Конечно, тоже не совсем законно.

Как ни странно, Высоцкий в новом доме практически и не жил. Приедет, посмотрит, а ночевать идет к Володарскому, считая, что там уютней. Несколько раз приезжал с Мариной, а когда Влади не было в Союзе, привозил с собой Ксюху… Другие гости наезжали. Когда орава сваливала, Эдик с Володей красиво пьянствовали…

А в июле Высоцкий умер. И первое, что на третий день спросила Марина у Эдуарда Яковлевича: «Как быть с домом?». Тот еще не отошел от похорон: «Не знаю». Тогда она предложила: «Раздели участок». Невозможно ей было взять в толк, что земля государственная, делить невозможно. Потом у нее возникла новая идея: «Эдик, тогда купи этот дом. Он стоит сорок тысяч».

Если б у него тогда были такие деньги, он бы их отдал — и пропади все пропадом. Но их у него не было. И Володарский предложил оставить все по-прежнему: «Пусть дом стоит как память о Володе, ты можешь приезжать и оставаться сколько угодно. Больше никто в нем жить не будет, я стану оплачивать электричество и отопление, другого варианта нет… Хотя есть один, Марина. Разбирай его и вези к себе в Париж». Ну, тут она взбесилась. А вскоре и правление подтвердило, что участки неделимы. Поднялся жуткий скандал, она считала, что я все подстроил. К тому же меня разозлило, что она только от себя выступала. Разве мать, отец, дети не имеют права на этот дом? «Нет, — говорит, — он строился на наши с Володей деньги».

Вот тогда ему и вспомнились слова Эльдара Рязанова, который еще в разгар строительства предупреждал: «Эдик, ты не знаешь Марину. Дело у вас кончится очень херово. Ни одно доброе дело не останется безнаказанным. И наказанным останешься ты!». Как в воду глядел.

Не погнушалась же вдова написать донос в Моссовет на теперь уже бывшего друга семьи Володарского. И какой! — возмущался Эдуард. По всей форме, в лучших совковых традициях, в духе 37-го года. Сообщила, что он антисоветчик, жуткий пьяница, избивает свою жену, что таким, как он, не место в Союзе советских писателей и уж тем более он не имеет права проживать в элитном писательском поселке. Заместитель Промыслова[7]

Шуб дал почитать Эдуарду Яковлевичу сей опус, иронически хмыкнув: «Попали же вы в историю, Эдуард Яковлевич. Да-а-а, видать, здорово вы мадам насолили!».

— Ну и блевотина, — только и сказал Володарский. — Другого слова не подберу.

— Что будем делать? — спрашивает Шуб и показывает еще одну бумагу за подписью председателя правления кооператива, Героя Социалистического Труда Романа Кармена. В ней подтверждается, что участок неделим!

Потом на правлении Володарский вновь отстаивал свою версию: построенный дом — мой архив и библиотека. Другое дело, я брал на строительство деньги у Высоцкого. Но обязательно их верну.

А в кругу друзей говорил: «Знаете, если б я был последней сволочью, то послал бы Марину куда подальше. Потому что фамилии Высоцкого в документах даже не упоминается».