Друзья Высоцкого: проверка на преданность

— «Эспераль»! В переводе с французского — «Надежда». Вшивают тебе ампулу в задницу — и ты оказываешься, как на эшафоте или под прицелом, каждую минуту помня: хлопнешь хоть рюмку — все, кранты, смерть. Вот эти, слева, будут мои, а справа — твои… А там Маринка еще подвезет из своего «Парижска». Значит, делаем так. Я договариваюсь с Баснером (не композитором, не бойся ты, это его брат Герман, крупный спец по этим делам и внутренним органам), он все сделает. Но учти, — коллега по несчастью строго посмотрел, — перед этим минимум три дня — ни капли. Понял?

— Понял, — обреченно сказал Даль. — И сколько потом с этим жить?

— Два года. И еще. Маринка читала мне инструкцию, где сказано о последствиях. Даже кефир нельзя… Откинешь копыта. Когда мне первый раз вшили, Маринка даже конфеты проверяла: мало ли там ликера капля или еще что-нибудь…

Помолчал. Потом Высоцкий с какой-то яростью раздавил в пепельнице свой недокуренный «Winston» и сказал:

— А знаешь, Олег… Хотя наш «неистовый Виссарион» Белинский и красиво сказал, мол, пьянство есть не что иное, как русская болезнь непонятого одиночества, но эти слова для нас с тобой — не индульгенция и никак не оправдывают ни меня, ни тебя… Согласен? Значит, «Эспераль» с меня…

Невдомек было Владимиру, что Марина Влади хитрила ради его же здоровья. На самом деле срок действия препарата не превышал 12 месяцев.

1 апреля 1973 года Даль позвонил жене из Москвы: «Ну все, я «зашился». Лиза ему не поверила и сказала, что это неудачная первоапрельская шутка и не предмет для розыгрышей. Помолчала и бросила трубку.

На следующий день Олег был уже дома. Когда пришла жена, он молча снял брюки, и, повернувшись тылом, показал «заплатку»:

— Теперь веришь?

Впечатлительный Олег после визита к врачу по примеру Высоцкого шарахался даже от любимого шоколадного торта, опасаясь, что он пропитан ромом. И так два года?!.

А вскоре в ленинградском Доме кино состоялась премьера фильма «Плохой хороший человек», где в главных ролях были Владимир Высоцкий и Олег Даль. После просмотра «именинники» в сопровождении Лизы прогуливались по Невскому. Владимир взял Лизу за плечи и украдкой шепнул:

— Значит, так. Сейчас все будет хорошо… Кончатся два года, и он обязательно «развяжет». В первый же день. Но ты не пугайся, потому потом он обязательно снова «зашьется». По себе знаю, — и озорно, по-доброму подмигнул.

Следующие два «сухих» года, по словам Лизы, были годами счастья и работы: «Олег стал удивительным… легким, чистым… Это был последний космически светлый человек на Земле… Он работал, работал и работал. Я знала, что он никогда не менял своих решений… Если он говорил «да» — значит, да, если он говорил «нет», то его было уже не сбить…»

Путем сложных обменов они наконец перебрались в Москву, в прекрасную квартиру на Смоленском бульваре. Эту квартиру сопровождала какая-то мистика. Олег вместе с актером Игорем Васильевым однажды проезжали мимо новостройки, где даже отделочные работы еще не начинались. Даль с интересом посмотрел на этот дом и сказал: «Я буду здесь жить». Сказал и забыл. Вспомнил, когда пришел сюда со смотровым ордером.

Тут он был счастлив. Три комнаты, огромный холл. К окну подойдешь — много неба и видны соседские крыши. «Это не квартира, — говорил Олег жене, — а сон. Я мечтал о такой квартире, куда бы мне позвонили по телефону, а ты могла бы, не кривя душой, сказать: «Ой, не знаю… Я сейчас посмотрю, дома он или нет». Он жил здесь в окружении любимых женщин — Лизы, мамы и, конечно, тещи.

В холле сделали особую выгородку, чтобы создать для хозяина кабинет. Счастье домовладельца стало и вовсе запредельным. Гостям он с гордостью демонстрировал его. Ирина Печерникова, с которой они вместе служили в Малом театре, вспоминала: «Вы бы видели этого ребенка, когда он получил, наконец, квартиру на Смоленском бульваре. Его глаза и голос: «Смотри — думаешь, книги? Нет, это закамуфлированная дверь в мой кабинет!.. Ир, ты представляешь — у меня теперь будет свой кабинет!».

Олег был сражен, раскрыв «Толковый словарь живого русского языка» своего великого предка и прочитав определение слова «кабинет» — «комната для уединенных письменных занятий, рабочая, тайник…»

Ему нравилось отныне иметь право серьезно и церемонно сказать Елизавете Алексеевне: «Сударыня, вы на сегодня свободны. Я ночью буду писать. А засну потом на кабинетном диванчике». — «Олежечка, но диванчик-то узенький» — «Я тоже узенький», — отвечал он.

«Вы пробовали писать стихи с кем-нибудь вдвоем? — задавал вопрос Валентин Гафт. — Да не в том дело, что в два раза легче или труднее… Дело в ДУШЕ. Дело в том, что с ДАЛЕМ МОЖНО БЫЛО ПИСАТЬ СТИХИ ВДВОЕМ».

Но Олег Даль предпочитал писать один.

Именно здесь, в своем кабинете появились строки:

Комната моя подобнаКлетке.Солнце руку сунуло

В оконце,Чтоб мираж увидетьРедкий.Сигарету я зажегОт солнца.Я курить хочу.Я не хочу работать.