Дублин

Для Кейтлин восстание закончилось днем в пятницу. Всю предыдущую ночь она была на ногах и ушла домой отдохнуть. Когда она вошла в дом на Фицуильям-сквер, ей показалось, что там что-то неладно. Горничная странно посмотрела на нее. Обернувшись, Кейтлин обнаружила, что между ней и дверью стоит Шеридан Смит. И вид у него чрезвычайно мрачный.

— Ты больше не выйдешь из дому, — тихо произнес он. — Если понадобится, я применю силу.

Кейтлин промолчала, просто пошла наверх, в свою комнату. Дверь в нее была открыта. На полу лежал чемоданчик, в который в понедельник она спрятала свою форму. Теперь он был пуст.

— Я сжег ее, — сообщил Шеридан. — Кстати, твоя мать возвращается.

Кейтлин опять не произнесла ни слова. Просто не было смысла. И в любом случае ей нужно было поспать. Она хотела закрыть дверь, но Шеридан покачал головой.

— Нет, я теперь с тебя глаз не спущу, — вполне благодушно произнес он.

Сев на кровать, Кейтлин улыбнулась себе под нос.

— Но, дядя Шерри, — сказала она, — мне все-таки нужно минутку побыть наедине.

Ей просто необходимо было спрятать револьвер.

К тому времени, когда она проснулась, уже было ясно, что делать ей больше нечего. Главный почтамт никто не удерживал. Его доблестным защитникам, включая Пирса, пришлось уйти. А к воскресенью капитулировали и другие волонтеры.

На Фицуильям-сквер солдаты появились воскресным утром. Они шли от двери к двери и заявляли, что должны обыскать каждый дом, поскольку там могли прятаться члены «Шинн Фейн».

Подобная путаница была и в британской армии, и в британских газетах. Возможно, слыша, что членов Ирландского республиканского братства называют фениями — а это слово было взято из ирландской легенды, — англичане предположили, что это то же самое, что и ненасильственное националистическое движение Гриффита «Шинн Фейн», которое вообще не присоединилось к восстанию. И это весьма характерно для британских властей: они вообще не понимали, кто их враг.

Шеридан Смит, предвидя посещения такого рода, решил, что для них с Кейтлин лучше оставаться дома. И она вынуждена была признать, что дядя отлично справился с ситуацией. И безусловно, его общеизвестная респектабельность тоже сыграла им на руку. В его доме просто не может быть никаких членов «Шинн Фейн», заверил он солдат. Здесь только его двоюродная внучка, студентка, и он сам. И он останется здесь до тех пор, пока мать девушки не вернется из-за границы. И тем не менее он предложил солдатам внимательно осмотреть дом. Но они лишь бросили беглый взгляд туда-сюда и вежливо ушли. Не найдя «уэбли».

Тем временем суровый британский генерал Максвелл, которого прислали навести порядок, мгновенно назначил трибунал для осуждения лидеров восстания. В середине недели Шеридан сказал Кейтлин:

— Похоже, под трибунал отдадут сто восемьдесят мужчин и одну женщину, графиню Маркевич.

Судебные процедуры не затянулись. И на следующий день Шеридан вернулся домой подавленным.

— Грустные новости. Ты ведь знала моего служащего Вилли О’Бирна? Я заподозрил, что он впутался во все это, когда он не вышел на работу. Но похоже, Вилли увяз куда глубже, чем я предполагал. Как бы то ни было, он среди тех, кого будут судить сегодня. — Шеридан печально покачал головой. — Боюсь, его расстреляют.

Глупцы! Глупцы! Только это и можно было повторять. Но лишь в последующие месяцы она начала действительно так думать.

Нельзя было обвинить британцев в жестокости, если учесть обстоятельства и условия тех дней. На самом деле они оказались даже гуманнее, чем могли быть власти какой-нибудь другой страны. Но они не были умны.

До того как повстанцы сдались, кое-где отпустили женщин. И большинство из них, после краткого допроса британскими офицерами, отправили по домам. По правде говоря, британцы просто не знали, что с ними делать. Семьдесят девять женщин были арестованы. Семьдесят три из них вскоре отпустили. Кейтлин с радостью узнала, что и Рита оказалась в числе освобожденных. Нескольких сначала держали в Килмейнэме, потом перевели в тюрьму в Маунтджой, затем отправили отбывать срок наказания в Англию. И только графиня Маркевич, которая слишком энергично пользовалась револьвером и других поощряла к тому же, была приговорена к расстрелу.

Было схвачено почти три с половиной тысячи мужчин. Примерно полторы тысячи отпустили, а остальных также отправили в Англию, кроме тех ста восьмидесяти шести, которых решено было отдать под трибунал. Из них восемьдесят восемь, включая де Валеру, приговорили к расстрелу.

Но по большей части эти приговоры не были приведены в исполнение. Графиню выслали, потому что она была женщиной. Де Валера также спасся, возможно, потому, что его сочли гражданином Америки. Большинству же смертный приговор заменили пожизненным заключением. Среди них, как с радостью узнала Кейтлин, оказался Вилли О’Бирн. И скорее всего, почти все они могли выйти на свободу через год или около того по амнистии.