Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг

Маккэнн сустав за суставом поднял себя со стула и побрел к двери. Бреслин легонько потрепал его по плечу, когда тот проходил мимо. Маккэнн автоматически кивнул.

— Допрос прерван в пятнадцать двадцать четыре, — сказал Бреслин, подходя к камере. Он выключил ее, повернулся к кулеру и налил воды. — Так-так-так. Вы только посмотрите, кто снова стал лучшими друзьями. Мило.

— Хотелось бы знать, с чего ты взял, что мы не были ими все время?

— Ты простишь меня, если я скажу, что мне наплевать на ваши отношения? У вас только что хватило наглости обвинить моего напарника…

— Я решу, когда мы побеседуем об этом. Сейчас я хочу знать, кто из практикантов вчера утром настучал тебе, что мы с Мораном поругались.

— Райли, — сказал Стив. — Правда? Мы начали спорить, и он перестал печатать.

Я вспомнила эту внезапно наступившую тишину, эти умолкшие тупые удары, что долбили мою голову.

— Я же говорил, что Райли там самый умный, — сказал Бреслин. — Не то что я. Я просидел в этом "Топ Хаусе" двадцать минут, прежде чем до меня дошло. Молодец, Конвей. Ты прекрасно научилась изображать южнодублинских дурочек. — Он отсалютовал стаканом с водой. — Но мне повезло с пробками. Приехал как раз вовремя, чтобы понаблюдать лучшую часть представления.

Один из нас, наверное, удивленно моргнул, потому что он рассмеялся.

— А вы думали, что я прямо с дороги кинулся спасать Маккэнна из рук страшных разгневанных мстителей? Я был в наблюдательной комнате. Потому что знал, что Маккэнна спасать не надо, он ведь ничего не сделал, ну кроме того, что совал шланг куда не надо. А про это в уголовном кодексе ничего не написано. Я думаю, что мы можем сойтись на том, что он пережил несколько тяжелых дней, поэтому, увидев, что вы вот-вот оторвете ему голову, я решил, что самое время вмешаться.

Он подошел к столу, подхватил фото семейства Мюррей и внимательно вгляделся.

— Хм. Неудивительно, что он ее не узнал.

Потом кинул фотографию обратно на стол. Бросок был неточным, снимок упал на пол, но Бреслин не обратил на это внимания.

— Итак, в то время как я был убежден, что мы работаем вместе, в то время как я радовался, как прекрасно мы провели допрос Рори, ты, Конвей, думала о другом. Скажи, когда ты смотрела в зеркало этим утром, тебе ничего странным не показалось?

Бреслин в своей любимой роли. Непривычное и даже чуточку печальное чувство возникло от того, что не было во мне острого желания заехать ему в морду.

— И в то время, пока я думала, что мы работаем вместе, пока я наслаждалась прекрасными допросами, ты держал этот камень за пазухой. И теперь хочешь швырнуть его в меня?

Бреслин округлил глаза, ткнул в меня пальцем:

— Нет, нет, нет, Конвей. Не пытайся обратить это против меня. Ты только что доказала, что я, черт возьми, был прав, ничего тебе не рассказывая. Этот допрос… — Он передернулся от отвращения, глотнул воды, чтобы смыть омерзение. — Вперед. Скажи мне, чего, по твоему мнению, вы добились этим?

— Достаточно для получения ордера на обыск в квартире Маккэнна.

— Ордер. Прекрасно. И что ты намереваешься там найти?

— Коричневые кожаные перчатки, в которых Маккэнн ходит всю зиму. Те самые, которых я не видела в последнюю неделю. Мы или найдем на них кровь Ашлин, или не найдем их вовсе.

— Ух ты. Впечатляет. Я бы сказал, Маккэнн полные штаны навалял бы, услышь он. Можно я сэкономлю тебе силы? Хотите услышать, что же произошло на самом деле?

— С удовольствием. Только от Маккэнна.

— Этого не случится. У Маккэнна достаточно мозгов не рассказывать под запись. Да и сомневаюсь я, честно говоря, что после вашей маленькой проделки он когда-нибудь согласится разговаривать с вами под запись или без записи. Но полагаю, если вы будете знать все факты, то жизнь ваша станет заметно проще.

— И все это будут незапротоколированные, неподтвержденные, непроверенные слухи, — заметил Стив.

— Уж как есть. Так хотите выслушать или нет?

В глубине души я не хотела. Когда Маккэнн покидал комнату, он кое-что унес. Свирепое и темное кипение в воздухе. Без него все стало пусто и глупо. Мне хотелось только одного — уйти отсюда, бежать прочь от мыслей, что же дальше, от фарисейских речей Бреслина. Я откинулась на стуле и потерла ладонями лицо, пытаясь вернуть хоть немного растворившегося напряжения.

— Хорошо, — сказал Стив. — Давай послушаем.

— Вот только одолжения мне делать не стоит.

— Мы хотим тебя выслушать.

— Конвей?

— Почему бы нет.

Бреслин так и не сел. Выкинул стаканчик в мусорную корзину и, сунув руки в карманы, стал неторопливо прохаживаться — ну вылитый профессор перед восторженными студиозусами.

— В субботу вечером у Мака был семейный ужин. Потом он решил заскочить к Ашлин. К ее дому он подошел без четверти восемь. Приблизительно. На часы он не смотрел. Прошел, как обычно, через заднюю дверь на кухню. Везде горел свет, и он увидел, что на плите что-то готовится, но Ашлин не окликнула его, не вышла ему навстречу. Мак прошел в гостиную и нашел ее лежащей там с проломленной головой.

— Наверное, шок испытал, — сказал Стив.

Бреслин быстро взглянул на него, но лицо Стива оставалось бесстрастным.

— Конечно.