Дублинцы

– Бедняга Кристи, его сейчас уж вовсе перекосило от его плутней.

– Саймон, – заметила миссис Дедал, – ты не подал соуса миссис Риордан.

Мистер Дедал тут же взялся за соусник.

– Да как же это я! – воскликнул он. – Миссис Риордан, уж вы простите слепого.

Дэнти прикрыла свою тарелку руками и сказала:

– Нет, благодарю вас.

Мистер Дедал повернулся к дяде Чарльзу.

– А как у вас дела, сэр?

– Как в аптеке, Саймон.

– А вы, Джон, как?

– Полный порядок. Сами наверстывайте.

– А ты, Мэри? Стивен, тут вот кой-что, чтобы у тебя волосы вились.

Он щедро налил соуса Стивену в тарелку, поставил на место соусник и спросил дядю Чарльза, мягкая ли индейка. У дяди Чарльза был полный рот и он не мог говорить, но он кивнул, что мягкая.

– А здорово наш друг ответил канонику, разве нет? – спросил мистер Дедал.

– Я, честно говоря, не думал, что его на такое хватит, – сказал мистер Кейси.

– Отец мой, я заплачу церковный сбор тогда, когда вы прекратите делать из дома Божьего будку для голосования.

– Премилый ответ священнику, – сказала Дэнти, – от человека, который называет себя католиком.

– Им некого тут винить, кроме самих себя, – произнес мистер Дедал сладким тоном. – Им каждый дурачок скажет, что лучше бы они занимались только религией.

– Это и есть религия, – сказала Дэнти. – Они исполняют свой долг, когда предостерегают народ.

– Мы ходим в дом Божий, – сказал мистер Кейси, – чтобы смиренно молиться Творцу нашему, а не слушать предвыборные речи.

– Это и есть религия, – опять повторила Дэнти. – Они правильно делают. Пастыри должны наставлять свою паству.

– И вести политическую агитацию с амвона, так выходит? – спросил мистер Дедал.

– Конечно, – сказала Дэнти. – Здесь речь о нравственности. Если священник не говорит своей пастве, что хорошо и что дурно, то это не священник.

Миссис Дедал положила свои ножик и вилку и сказала:

– Ради милости Божией и благости Божией, давайте мы оставим политические споры хотя бы на один этот день в году.

– Вот это правильно, мэм, – сказал дядя Чарльз. – Саймон, хватит уже. Давай-ка ни слова больше.

– Хорошо, хорошо, – сказал скороговоркой мистер Дедал.

Быстрым жестом он открыл блюдо и произнес:

– Ну, кому там еще индейки?

Никто не откликнулся, а Дэнти повторила опять:

– Премилые выражения для того, кто считает себя католиком.

– Миссис Риордан, я вас прошу, – сказала миссис Дедал, – я прошу вас оставить эту тему.

Дэнти повернулась к ней и сказала:

– Так значит я должна сидеть здесь и слушать, как издеваются над пастырями моей церкви?

– Да никто против них и слова не говорит, – вмешался мистер Дедал, – пока они не лезут в политику.

– Епископы и священники страны высказали свое суждение, – произнесла Дэнти, – и ему надо повиноваться.

– Если они не бросят политику, – сказал мистер Кейси, – то, знаете, народ может бросить церковь.

– Вот, вы слышите? – воскликнула Дэнти, повернувшись к миссис Дедал.

– Мистер Кейси! Саймон! Ну прекратите же, – молила миссис Дедал.

– Нехорошо, ох как нехорошо! – произнес дядя Чарльз.

– Что?! – вскричал мистер Дедал. – И мы должны были отступиться от него по английскому приказанию?

– Он больше уже не был достойным вождем, – сказала Дэнти. – Он был разоблаченным грешником.

– Мы все грешники, и притом злостные грешники, – холодно возразил мистер Кейси.

– Невозможно не прийти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят, – произнесла миссис Риордан. – Лучше было бы ему, если бы мельничный жернов повесили ему на шею и бросили его в море, нежели чтобы он соблазнил одного из малых сих[82]

. Таковы слова Духа Святого.

– И весьма скверные слова, если вам интересно мое мнение, – невозмутимо отвечал мистер Дедал.

– Саймон! Саймон! – забеспокоился дядя Чарльз. – Ведь тут мальчик.

– Да-да, конечно, – нашелся мистер Дедал. – Я ведь это о чем… носильщик на станции говорил весьма скверные слова… Все в порядке, господа, все в порядке. Стивен, давай-ка свою тарелку, паренек. Вот, заправляйся как следует.

Он наложил Стивену полную тарелку, а потом дяде Чарльзу и мистеру Кейси тоже положил по большому куску индейки с обильной порцией соуса. Миссис Дедал ела совсем мало, а Дэнти сидела, сложив руки на коленях, и лицо у нее было красное. Мистер Дедал принялся разрезать то, что было еще на блюде, а потом объявил:

– А вот самый лакомый кусочек, который зовется папский нос! Кто из дам и господ желает…

Он поднял перед собой кусок дичи на вилке. Никто не отозвался. Тогда он положил кусок на свою тарелку со словами:

– Ну что ж, мое дело предложить. Съем-ка я сам его, как-то я последнее время не в форме.

Подмигнув Стивену и закрыв блюдо крышкой, он снова принялся за еду.

Пока он ел, царило молчание. Потом он заговорил:

– Что же, день-то был славный, в конце концов. И в городе приезжих целые толпы.

Никто не отозвался. Он продолжал: