Дуэль на троих

И тут нас выручил прадед. В тайнике вдруг звякнула последняя случайная монетка. И психопат-полковник резко развернул свои стволы туда…

За две секунды достать пистолет, взвести курки, прицелиться и метко выстрелить найдется десяток умельцев в любом полку, но – увы! – я не из их числа. Зато я всегда любил в переменках между лекциями подраться на палках.

В тот же миг, цапнув ближайшее оружие, что было под рукой – железный лом копателей, – я в броске ахнул Пикара по рукам.

Один пистолет у него все же успел выстрелить. Пуля оцарапала мне руку.

Обезоруженный полковник отскочил и нервно засмеялся. Я надвигался на него с самым бандитским оружием в мире, прикидывая куда бить. Вот вечно я долго думаю там, где не надо!..

И Пикар успел, сбежав от меня, по широкой дуге сделать полукруг и подобрать чью-то валявшуюся саблю. А ведь матушка часто говорила отцу, что беспорядок в кабинете – не к добру!

Теперь Пикар уже не бегал от юнца с дурацким ломом, который я попробовал использовать как пику, а легко перешел в наступление.

– Бакалавр Сорбонны пришел на урок фехтования! – Он злорадно захихикал. – Первый и последний в его жизни…

Краем глаза я видел, что отец, скрипя зубами, ползет к валяющимся возле убитых пистолетам, но полковник тоже видел это. И вот, сделав фланговый маневр, отшвырнул ногой пистолеты в бойницу.

Надо признать, Пикар владел оружием изящно и уверенно. А я защищался и нападал довольно неумело.

Папа, морщась, полз теперь к часовенке.

– Да, юноша, это вам не шпильки втыкать штабным олухам, – похохатывал Пикар.

– Как самокритично!

– Чего не скажешь о вас! – Здесь он все-таки полоснул по моей руке и выбил импровизированную «пику». – Ха-ха! Русский медвежонок всерьез полагает, что овладел искусством фехтования?.. Ха-ха!..

Он даже великодушно позволил мне поднять другой клинок – настолько был уверен в победе и упивался своим мастерством.

– За полгода войны ты так и не усвоил правильно ни одного приема! Как же думаешь побеждать противника?

– Неправильно! – прорычал я, исхитрился, сделал ложный замах справа и в миг, когда полковник его отбивал, шарахнул ему сапогом между ног.

Пикар взвыл и попятился, быстро семеня со сжатыми ногами. С этой минуты начался его разгром…

Отец, вскарабкавшись по плитчатым ступенькам, ударил в малый колокол часовни. В рассветной мгле над полуживым городом поплыл осиплый звон…

Пикар, бросив меня, побежал к часовне. Я метнулся следом, испугавшись, что поганец зарубит отца. Но, видимо, не решаясь меня оставить в тылу, полковник только быстрым взмахом сабли срезал малое бильце с веревки. Колокольчик пал прямо в монетную россыпь, черпнув ее будто песок.

Пикар тут же развернулся ко мне. В его глазах я прочитал твердое решение покончить со мной одним-двумя ударами.

И впрямь первым ударом он легко выбил, черканув мне по пальцам возле эфеса, клинок. А вторым… Вторым был удар барона Бекле. Я сразу понял, что папаша заманил полковника к часовне именно для этого.

Со скрежетом зубовным и ужасным стоном, отец обрушил сзади на треклятую полковничью башку, что бы вы думали?.. Золотую булаву, унизанную вместо боевых шипов алмазами и гиацинтами! Бесценную реликвию из дедовой коллекции! С персидским зернистым узором!

Пикар секунду еще продержался на ватных ногах. А потом, как сноп, шмякнулся – сперва на колени, а потом немного вбок – проломленной башкой на кирпичи. И вокруг него посыпались рубины, алмазы, рубины, алмазы…

Сам золотой шар тоже упал рядом с безжизненной головой полковника. Прокатился чуть-чуть и замедлился.

Я подошел к отцу.

– Как ты, папа? – Осторожно взялся за стрелу, торчащую в его плече.

– Куда? Грязными руками!.. – взмолился он со стоном.

* * *

Я отыскал в ранце мертвого Люка фляжку водки и бинты. Промыл водкой руки, потом поплескал и на раневой вход стрелы. Отец недовольно отнял у меня фляжку и, как говорится в таких случаях, жадно приник к ней. Затем сам начал руководить операцией по удалению из тела археологической ценности XVI века…

Уже бинтуя его рану, я заметил, как тихо стало вдруг в городе. Было уже совсем светло…

Внизу раздался цокот дюжины-другой подков. Я подошел к краю бойницы. По дорожке вдоль стены ехало несколько конных казаков. Видимо, это были передовые разъезды русской армии. Я свистнул в два пальца и махнул им рукой…

Трое из них тут же перевели из-за плеч вперед ружья.

– Донцы! – крикнул я, как генерал на смотру, вытянулся, взял под козырек и с нарастанием заблажил: – Поздравляю вас с освобождением древней столицы Отчизны – города Ма-а-а-сквы!

Странно, но никто не ответил мне молодецким троекратным «ура!»

Разумные русские воины смотрели на меня снизу как на буйнопомешанного идиота.

– Ты кто? – спросил один. – Наш али не наш будешь?

– Да иди ты в баню, – сказал я ему.

– Во! Теперь понял! – засмеялся казак и спрыгнул с седла. Еще трое его друзей спешились и вошли в башню. Брякая по ступенькам сабельками, взбежали ко мне наверх.

– Чего тут у тебя? – спросил первый казак, выйдя на стену. И присвистнул, увидав пять трупов. Перевел кудлатую папаху на затылок.

– Да вот, – говорю, – шалят.

– Кто ж это покосил их?