Дуэль в истории России

Нельзя дышать, и твердь кишит червями,И ни одна звезда не говорит,Но, видит Бог, есть музыка над нами,Дрожит вокзал от пенья Аонид,И снова паровозными свисткамиРазорванный, скрипичный воздух слит.И мнится мне: весь в музыке и пене,Железный мир так нищенски дрожит.В стеклянные я упираюсь сени.

Горячий пар зрачки смычков слепит.Куда же ты? На тризне милой тениВ последний раз нам музыка звучит!

«Вокзал» — это тот павильон в Царском Селе, где на концертах любили бывать два друга, юные, счастливые, полные творческих сил поэты — Николай Гумилев и Осип Мандельштам. От первого осталась только «милая тень». А музыка, как когда-то для Блока, закончилась.

В 1922 году Максимилиан Волошин напишет стихотворение «На дне преисподней», которое посвятит памяти А. Блока и Н. Гумилева:

С каждым днем все диче и все глушеМертвенная цепенеет ночь.Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь.Темен жребий русского поэта:

Неисповедимый рок ведетПушкина под дуло пистолета,Достоевского на эшафот.Может быть, такой же жребий выну,Горькая детоубийца, — Русь!И на дне твоих подвалов сгину,Иль в кровавой луже поскользнусь, —Но твоей Голгофы не покину,От твоих могил не отрекусь.

Доконает голод или злоба,Но судьбы не изберу иной:Умирать, так умирать с тобой,И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!

Ровно через 10 лет Максимилиан Александрович умер в своем коктебельском доме.

А Елизавета Ивановна Дмитриева (по мужу — Васильева) так закончит свою «Исповедь»:

«Но только теперь, оглядываясь на прошлое, я вижу, что Н. С. отомстил мне больше, чем я обидела его. После дуэли я была больна, почти на краю безумия. Я перестала писать стихи, лет пять я даже почти не читала стихов, каждая ритмическая строчка причиняла мне боль. Я так и не стала поэтом, предо мной стояло лицо Н. Ст. и мешало мне.

Я не могла остаться с Максимилианом Александровичем. В начале 1910 года мы расстались, и я не видела его до 1917 ода… Я не могла остаться с ним, и моя любовь и ему принесла муку.

А мне? До самой смерти Н. С. я не могла читать его стихов, а если брала книгу — плакала целый день. После смерти стала читать, но и до сих пор больно. Я была виновата перед ним, но он забыл, отбросил и стал поэтом. Он не был виноват передо мною, даже оскорбив меня, он еще любил, но моя жизнь была смята им — он увел от меня и стихи, и любовь…

И вот с тех пор я жила неживой: шла дальше, падала, причиняла боль, и каждое мое прикосновение было ядом. Эти две встречи всегда стояли передо мной и заслоняли все: я не смогла остаться ни с кем.

Две вещи в мире всегда были для меня самыми святыми:

Стихи и любовь.

И это была плата за боль, причиненную Н. С.: у меня навсегда были отняты:

и любовь и стихи.

Остались лишь призраки их…»

Ч. СПб

1926 г. Осень.

Елизавета Ивановна Дмитриева-Васильева умерла в Ташкенте в декабре 1928 года.

Послесловие