Дуэт для одиночества

В зал вернулся, когда под плеск аплодисментов выходила из кулисы Лиза. Она посмотрела в его сторону, но как бы через него. Вряд ли узнала, а если бы и да, что изменилось бы? Он уже не сможет перескочить туда, встать рядом, быть ей под стать. Сейчас хорошо бы собраться и послушать. На сцене два рояля, но ко второму так никто и не вышел. Это был очень странный номер – солирующего и молчащего инструментов. Солирующий задавал вопросы, каждая фраза заканчивалась восходящей интонацией, повисала напряженным диссонансом, требующим разрешения и ответа, но второй немой и невидимый участник молчал. В паузы Лиза проваливалась, как в обморок, смотрела в пустоту, и всем казалось, что сейчас произойдет чудо, что второй рояль заиграет сам по себе, без всякого пианиста. Это напоминало массовый гипноз, люди начинали слышать несуществующую музыку. Он тоже слышал, но совсем другое. Вначале показалось, а потом все отчетливей прослушивалась музыкальная тема, которую Паша специально придумал для упражнений с Лизой. Они часто начинали импровизации именно с нее. Незамысловатая, простенькая, что-то вроде считалки. Начиналась она с восходящей кварты, как сигнал – «Проснись!», потом спускалась к начальной ноте по полутонам. Он много раз пытался усовершенствовать звукоряд, сокращал, наращивал, но змейка хроматизмов в конце и скачущий ритм – это оттуда. Так, стоп. Может, и у меня слуховая галлюцинация? Но его размышления были прерваны странным поворотом представления. Пианистка сняла руки с рояля и обратилась к публике. Паша замер. Сказанное Лизой заставило учащенно забиться сердце. Она предлагала любому желающему занять место у соседнего рояля и попробовать сыграть дуэт-импровизацию. Для этого не надо быть профессионалом, достаточно повторять один и тот же простенький мотив. Лиза наиграла заключительную часть темы, в которой чередовались черные и белые клавиши. Сыграть такое действительно мог любой. А все остальное она обещала доделать сама. Пару минут никто не решался. А Паша не мог поверить догадке.

Не может быть! Это не случайно, эти несколько нот из далекого прошлого, несколько наших нот. Неужели таким образом она меня ищет?!

Он нерешительно приподнялся на стуле и представил, как выйдет, как скажет ей: «Здравствуй!», а она не узнает. Еще бы! Какой-то лысоватый, немолодой и помятый господин. Но только они начнут играть, как все случится, как тогда, только теперь он уже не уйдет.

Пока он раздумывал и колебался, на сцену взлетел мальчишка-китаец и забарабанил по клавишам. Техничный и грамотный молодой музыкант хотел переиграть великую пианистку, а она снисходительно позволяла следовать за собой и, как королева, великодушно прощала ему тщеславную суетливость юности.

Но в финале все остались довольны – Лиза, китаец и зрители. Овации, цветы. У сцены выстроилась очередь за автографами. Поклонники протягивали загодя приобретенные диски, она с улыбкой их подписывала. За спиной у нее стоял высокий статный мужчина, который заботливо набросил ей на плечи норковый палантин. Паша не подошел не потому, что у него не было диска, – не было права.

Это был последний концерт канадских гастролей Эльзы де Байе. Закончить их в этом городе было ее условием. Она разузнала, что Хлебниковы живут именно тут. Лизе даже показалось, что она видела учителя в зале, а может, ей только так показалось. Закончив концерт, она поблагодарила публику за теплый прием и на выкрики из зала «Приезжайте еще!» пообещала, что непременно вернется. Услышав это, Паша обрадовался и сказал себе, что в следующий раз непременно решится и подойдет.

В эту ночь он опять прыгал с поезда под дождь. Теперь, наконец, разглядел, что идущая навстречу девочка – Лиза. Он бросился к ней, но споткнулся и упал в липкую грязь. Лиза протянула руку, он уцепился и встал на колени. Так и стоял перед ней долго и руку не выпускал. Не помнил точно – то ли прощения просил, то ли в любви признавался, или все вместе. Дальше ничего не было, проснулся счастливым. Больше она ему не снилась.

К концу года Павел Хлебников закончил большой цикл пьес для фортепиано и виолончели. Цикл понравился известному пианисту, профессору Royal Conservatory в Торонто. Он изъявил желание включить его в свой репертуар, а партию виолончели предложил сыграть Мусе. Она села разучивать партитуру. Получалось неплохо. Жена была крепким музыкантом, но такой чуткости и глубины, какая возникала теперь в работе над его музыкой, он раньше за ней не замечал. Их пригласили участвовать в международном конкурсе современной музыки, жюри которого возглавлял французский классик. Пашка работал не переставая. Музыка приходила ниоткуда, только успевай записывать. Они всей семьей поехали к другу на дачу и провели там лето. В колодце появилась вода, она была вкусная и чистая. Пили ее с удовольствием, готовили на ней, умывались, цветы поливали, а она все прибывала. Ханка поправлялась, голова уже не дергалась, руки почти не дрожали. Друг утверждал, что вода целебная. Может, так оно и было. Хорошо, что колодец вовремя прочистили.