Дух, брат мой

За разговорами доехали до гератской «бетонки». Место неузнаваемо. Что же здесь произошло?! Сосен и кедров, некогда росших вдоль дороги, и которые так и останутся навечно в памяти наших солдат, уже нет и в помине. На местах, где росли деревья, зияют огромные ямы. В некоторых из них сидят землекопы и стараются выкорчевать из почвы остатки твердых, как каменный, уголь корней. С уходом наших войск, перестал качать топливо в сторону Афганистана нефтепровод. Февраль и март выдались холодными, в Герате даже выпал снег. Чтобы не замерзнуть, люди решили распилить эти вековые деревья на дрова. Посажены они были еще в незапамятные времена и уже взрослыми украшали путь к летней шахской резиденции. А сейчас только дыры в земле. Розовых кустов, которые назло войне все эти годы цвели и радовали и гератцев, и шурави своим благоуханием, тоже нет. Все кустики и прутики пошли в печь…

Дорога от аэродрома к городу считается самой спокойной. Ранней осенью 86-го ехал на броне с нашими «крепостными» бойцами от майдана. Развалились на броне, курили и пили фанту. Один из них и говорит: «Если ты в МГУ учился, то переводчика местного из группы советников должен был знать». Я спросил почему должен «был»? «Был — потому, что убили его с месяц назад с советником вместе», — сказал лейтенант. А я ответил, что не знаю такого, и что вроде бы из ИСААшников недавно никого не убивали. Вспомнил я его потом, через много лет, когда был в институте по своим делам и наткнулся на доску памяти ребят, погибших в Афганистане — военных пятикурсников и «гражданских» трете-и четвертокурсников, которые, как сейчас выясняется, и не воевали вовсе, а «по кабинетам сидели». «Работники, направленные на работу в Афганистан в период с декабря 1979 года по декабрь 1989 года, отработавшие установленный срок, либо откомандированные досрочно по уважительным причинам». Причины у многих были очень уважительные. Настолько уважительные, что в самолетах им даже дозволялось не сидеть, а лежать. Расстреляли Володю Твирова с его советником, когда они ехали на аэродром. Ехали одни, без сопровождения, в УАЗике — дорога ведь безопасная. Вовка-то не в Герате служил, а в Кабуле. Просто поехал на время болезни подменить другого переводягу. Лицо его я вспомнил, только тогда, когда увидел ту памятную доску в институте. Тогда же, проезжая мимо виллы отделения гератского ЦК ДОМА, углядел во внутреннем дворике, справа от ворот целую на вид БМПшку. Попросил тормознуть, подошли посмотреть. Маленькая дырочка с тыла, чуть выше основания башни. В ней погиб паренек — секретарь комсомольской организации нашего мотострелкового полка. Парадокс ситуации заключался в том, что в момент попадания гранаты из РПГ, внутри машины находились пять человек. Четверо не получили даже царапин, а вот он погиб. Афганцы притащили сюда броню, чтобы сделать из нее нечто вроде памятника и увековечить его имя. Как его звали, сейчас уже не вспомнить, а вот «бэха» так в мозгу навеки и застряла.