Дух, брат мой

В Кандагаре я уже бывал неоднократно. Первая поездка в эту негостеприимную провинцию и ее административный центр состоялась весной 1983 года. Тогда мы должны были полететь туда с министром культуры Афганистана. Поездка не задалась с самого начала, когда при взлете у нашего самолета отказал один из двигателей, и мы жестко приземлились на минное поле к западу от аэродрома. Пришлось сидеть несколько часов внутри борта, изнывая от жары, пока советские солдаты-саперы с собаками не пробили к нам тропу, не извлекли нас из чрева самолета и не сопроводили к аэродрому. Толпа «командированных» тогда резко поредела, но мы все же отправились в Кандагар на военном самолете вместе с советником ХАД (Служба государственной информации) Эдуардом, который работал под крышей афганского радио-и телевидения.

Кандагар, лето 1983 года

…Сухой послеполуденный ветер обдувал наши с Валеркой лица, неся прохладу и дремоту. Прислонившись к задним колесам БТРа, прячась с правой его стороны от надоедливого солнца, мы курили и вели неторопливую беседу. Валерка был явно рад тому, что я оказался не особистом и расспрашивал про Джелалабад. Из люка, спешно закрытого Лехой с внутренней стороны, как он ни старался, все-таки тянуло горелой травой. Ветер завихрялся о броню и отбрасывал запахи обратно. Аромат жженой полыни был хорошо знаком, он располагал к чему-то близкому и родному, вызывал приятные воспоминания. Впервые дернув чистого чарса (гашиш) и запив его водкой в 79-м, я долго смеялся, пока не стало судорогами сводить живот, а потом всю ночь снилось, что я разговариваю со зверями и птицами. К утру я забыл самую малость — тот код, который позволял нам понимать друг друга. Чтобы вспомнить заветные слова, я курил опять. Опять вспоминал и опять забывал. Потом понял, что это обман. Но ощутить здесь в степи, что кто-то пытается пройти этим же путем, было почему-то приятно и по-доброму смешно. Такой же, как я три года назад, только форма другая.

— Слышь, вы с нашим сержантом тезки. Во дела!

— А у меня брат тоже Валерка, только двоюродный. Гитарист. А Валеркин брат тоже Леха. Он за дубль «Локомотива» играет. Чудно, у всех одинаковые имена. Бывает же!

— Да уж, офигеть. Везет же, сколько братьев.

— Родная-то у меня сестра, все братья двоюродные. Хорошо, что сестра, ей хоть здесь не париться. Вы с рейда без потерь? Что-то вас больше недели не было.

— В общем, потерь нет, устали только как черти. Один только того… контуженый.

— На мине?

— Не, с БТРа свалился.

— Ну, до свадьбы заживет.

— Андрей, а как в Джелалабаде было? Говорят, там вообще п…ц?

— Лично у меня, Валер, своя была специфика. Не война, а не пойми что. От жары к танку подходить боязно, не то, что бы в него залезть. Да и не сохнет там ни хрена, намастырились на броне трусы сушить. Вот и весь опыт. Лазали с афганцами по трассе, особо и не воевали. Только мин противотанковых было очень много, в основном технику свою горелую оттаскивали. С вашей войной не сравнить, конечно. Кандагар. Как вы вообще здесь живы то? Ничего? Ну-ну. Что здесь ничего — так это погода — вон ветерок задувает, просохнуть хоть можно.

Валеркино лицо сначала смешно вытянулось, а потом расплылось в простодушной широкой улыбке.

— Во, бля, Джелалабад. А мы здесь про него ужасы впитываем. Бывает же!

Голый по пояс худой и жилистый пацан, хитро повернув голову влево, покосился в сторону сидевшего к нам спиной и обнимавшего правой рукой КПВТ сержанта в хэбэ и панаме и широко улыбнулся.

— Слышь, это не мушавер, а тарджоман джелалабадский.