Дух, брат мой

Моя командировка подходила к концу. Я с радостью наблюдал, как начинает оживать жизнь в прифронтовой столице. Опять на полную мощность заработал Кабульский домостроительный комбинат, третий и четвертый микрорайоны разрастались прямо на глазах. В провода, протянутые по улицам, вновь пришло электричество — заходили троллейбусы, рейсовые автобусы государственной компании «Мелли бас». Переориентировавшиеся с Советской Армии на внутренний рынок торговцы вновь открывали дуканы, из Индии возвращались афганцы, покинувшие страну из страха перед моджахедами.

Афганская армия, воодушевленная крупными военными победами на востоке и юге страны, продолжала наносить врагу ощутимые удары. Теперь их акцент сместился ближе к столице — вокруг Кабула создавались два кольца безопасности. Многие банды переходили на сторону революционной власти, многие подписывали соглашения о нейтралитете. Непримиримых «окучивали» с земли и воздуха. К осени подразделения афганской армии сумели очистить от крупных банд обширную территорию от Кабула до Гардеза, расположенного на юге страны. Гардезское направление было чрезвычайно важным — именно там сконцентрировались отряды «непримиримых» ИПА Гульбеддина Хекматиара. В отрогах гор, окаймляющих наземную автотрассу справа по ходу движения от Кабула к Гардезу, были уничтожены крупные военные базы моджахедов. На посещение одной из захваченных баз меня уговорил мой сослуживец Андрей Семенов. Я совсем не хотел лететь. Помнил, что самое неприятное начинается «под дембель». Я четко выразил свое негативное отношение к полету в горы, однако Андрей настоял, сказав, что эта поездка оставит в моей памяти неизгладимые воспоминания. Если бы я знал, какие воспоминания оставит эта поездка, точно бы никуда не полетел.

Рано утром погрузились в два Ми-8 и стартовали в сторону Гардеза. Помимо нас, иностранных журналистов и сотрудников КГБ СССР, в салонах вертолетов находились облаченные в камуфляж и «песочку» …советские десантники при всех «регалиях» — с «лифчиками», полными запасными магазинами, РД, с АКСУ и даже пулеметом РПК. Для иностранцев это стало полной неожиданностью. Они чуть не попадали от удивления. По их сведениям, последний советский солдат уже почти год, как покинул Афганистан. Но их сразу же предупредили — снимать наших «спецов» нельзя. Тот, кто будет настаивать — останется в Кабуле. Запрет на фотографирование советских бойцов спецназа был повторен трижды. Дословно, было сказано так: «… эти люди летят защитить вас в случае непредвиденных обстоятельств. Если они станут «героями» ваших опусов — это будет расцениваться как грубое нарушение наших негласных договоренностей. Либо вы забываете об этих офицерах и солдатах раз и навсегда, либо любые полеты над афганской территорией останутся для вас лишь мечтой…».

Летели минут двадцать, до тех пор, пока ведущий не стал нарезать круги и ввинчиваться в узкое ущелье. Мы сели на небольшое ровное зеленое плато. Слева в ущелье бурлила по камням узкая речушка, справа шли скалы. В реке страшным напоминанием недавнего прошлого лежали останки сбитого советского вертолета — развороченная кабина пилотов и остатки лопастей. В длину плато было шагов пятьдесят, в ширину — тридцать-сорок. С севера (стороны Кабула) прямо в скалу уходил рукотворный тоннель в огромную темную пещеру. У базальтового свода в полтора человеческих роста стоял офицер афганской армии и несколько афганских солдат. Я сразу поинтересовался у офицера наличием мин в окрестностях.

— Все разминировано, тарджоман-саиб. Они успели поставить всего несколько «противопехоток» в проходе в пещеру. Мины малой мощности — обычные и «химичские».

— Что это за «химия»?

— Китайские мины. Выжигают лицо. Вчера при размнировании один солдат потерял глаза.

— Там больше мин нет?

— Амният (безопасно). Все проверили, мин больше точно нет, отчеканил офицер.

Ну, нет, так нет. Все равно нужно смотреть под ноги Афганцы по жизни, в основном, руководствовались принципом «парва нист» (по фигу). Их пофигизм им иногда аукался.

Десантура полезла на скалы, блокируя территорию плато сверху. Зажгли два факела, у кого были — фонари и пошли внутрь пещеры. Я замыкал шествие, следуя точно по следам впереди идущих. Из утрамбованного грунта торчали покатые верхушки крупных валунов, по ним и перемещались. У отверстия, уводящего во тьму пещеры, остановились и посветили факелами внутрь. Дальше идти не стали и развернулись обратно. Так как я шел в конце группы и не успел посмотреть, что там внутри, задержался и попросил у одного из людей фонарь. Сначала посветил под ноги и аккуратно поставил ногу на грунт, заглянул внутрь. Пещера была очень большая и уходила куда-то влево, прямо в скалу. На полу лежали разбросанные зеленые ящики из-под боеприпасов, луч фонаря выхватил из темноты горелые головешки — остатки костра. Ничего особенного, обычная пещера. Второй вход из нее наверняка находится в нескольких стах метрах, на другой стороне горы.