Дух города

— Вы сами понимаете, что я не могу отказаться. Отказаться — значит, перестать уважать себя. Но ваше предложение мной все равно внутренне воспринимается, как насилие над моей личностью. Я одиннадцать лет каждый день ходил в школу, сейчас каждый день хожу в институт, и жду не дождусь, когда же наконец-то я стану свободным. Свободным от рутины. Свободным от обязательств. Понятно, что потом мне предстоит работа, но это будет мой выбор. И если что, я всегда могу ее сменить. А тут. Я не знаю… Это как кабала. Как ипотечный кредит на тридцать лет. Только в моем случае — это на всю жизнь. Если бы я стал целителем, возможно, я пришел бы к вам сам и сказал: давайте, я помогу стране. Вот литр крови. Потом, как будет возможность, принесу еще. А тут… — я не довольно покачал головой и поморщился.

— Я повторяю, что понимаю вас, но и мы не можем поступить по-другому. Нам нужна стабильность, и четкое понимание, когда и сколько у нас будет вашей крови, чтобы мы могли планировать ее распределение.

— Саш, ну что ты, в самом деле, как маленький? — удивленно посмотрела на меня Лана, — ну никто же не заставляет тебя каждый день, как на работу, ходить сдавать кровь. Ну, будешь давать столько, сколько можешь, и когда сможешь. Я уверена, ты сам этого хочешь.

— Да что вы вдвоем на меня насели? — не выдержал я, — можете передавать вашему начальству, что я согласен. А там, действительно, видно будет. Только я все еще не стал окончательно целителем. И даже еще не знаю, как это сделать! — Слегка повысив голос ответил я.

— А вот тут, возможно, я смогу немного вам помочь, — сказал Максим Николаевич. Он открыл свой портфель и, достав оттуда тонкую папку, протянул ее мне.

Я взял папку и стал просматривать содержимое. В ней находился всего десяток листов, напечатанных на печатной машинке, с пометками ручкой на полях. Почерк, которым были сделаны пометки, был крупный и красивый. Каждая буква аккуратно выведена. Некоторые места подчеркнуты.

— Это выписки из разных книг, которые нам удалось достать еще в двадцатых годах прошлого века. Можно сказать, выжимка самого важного, по мнению прошлого целителя. Именно его пометки вы видите на полях. Он, как и вы сейчас, на тот момент еще не пришел к Духу, и занимался поиском пути. Мы помогали ему, чем могли.

Я знаю место, в которое вы должны попасть. И я, в отличие от вас, совсем не вижу нити Духа. Для меня тот дом, на Неглинной, ничем не примечателен. Я даже был внутри самого дома. Абсолютно ничего интересного. Обычный дом, каких сотни, или даже тысячи. Я не знаю, помогли ли, в итоге, эти бумаги прошлому целителю. Но это все, что у нас есть. Только просьба: ознакомьтесь с ними сейчас, не забирайте с собой, — я в ответ лишь кивнул, и стал внимательно читать бумаги. Придвинувшись поближе ко мне, Лана тоже сунула свой нос в эти старые записи:

«Всякий, кого выбрал Дух на служение целителем своим и рода людского, да наполнился светом. Да радостью и горестью, как бездонная чарка. Да раскроется пред ним дверь. Да будет он полон силы дарить людям радость жизни, и спасение страждущим. И как ночь беспрерывно меняется днем, так и целитель беспрерывно призван превращать темноту в свет», — рядом была пометка рукой целителя: «Чушь несусветная. Из записок монаха. Хоть и грамотный, но темный».

«Не сворачивай с выбранного пути, и Дух тебе поможет. Тот, кто полон силы Духа, тот откроет любую дверь, и осилит любой путь», — последняя строчка была несколько раз подчеркнута, и на полях стояла пометка: «Это ближе к истине».

«Однажды монах Феофан спросил целителя — зачем он нужен? Ведь Дух есть диавол, и целитель — слуга его. И исцеление есть яд и непотребство, неугодное создателю. Ведь должны мы заботиться о духе верующих и их душах. А хвори есть наказание божие. Чрез страдание да возвысится душа. И не свет несет целитель, а тьму сеет в души людские. Ведь излечив одного, он убивает ядом зависти сотни душ других. И дарит он не надежду, а страдание. И ответил целитель, что яд прорастает лишь в отравленных душах, и только настоящая вера и благодарность могут наполнить его силой и светом ярче солнца. И когда люди станут благодарными, а не завистливыми, то мир придет в их град», — после текста опять пометка: «Чушь религиозная».

«И пройдет целитель первый раз дорогой Духа. И будет он наполнен светом, и преодолеет все преграды. И выйдет он, очистившись, с полным сердцем веры к Духу, и признает Дух его. И одарит способностью излечивать и раны, и души людей, что будут верить в него, непрерывно наполняя верой своей и град, пристанище Духа. И вместе с Духом расцветет град тот, и будет полон сил всякий житель. А в помощь целителю есть хранители крови Духа, что стекает по капле из источников подземных. А если хранителю настанет срок уйти, то Дух проводит его в последний путь, и явит чудо новой жизни», — опять пометка: «Текст закончился. Непонятно. Возможно, смерть хранителя и призывает целителя. Надо проверить».