Дух неправды

– Нет, ни в коем случае! – Кальпана одёрнула облепивший ноги край сари. – Я тебя не оставлю, ты ещё не совсем здорова, Инду!

Кальпана оказалась права. Им дали две минуты, чтобы показать деду внука. Молодые женщины увидели сначала топи – белую шапочку Неру, а потом его лицо – худое, с ввалившимися глазами, но, тем не менее, бесконечно счастливое. Индира высоко подняла свёрток над головой, и ребёнок, проснувшись, расплакался. Дед смеялся, махал рукой.

– Как ты его назвала? – крикнул Неру, безуспешно пытаясь разглядеть в складках одеяла крошечного наследника.

– Раджив Ратна! С ним всё хорошо! Не беспокойся, папа!..

Менее чем через три года этот измождённый арестант, став первым премьер-министром Индии, поднял государственный флаг над Красным Фортом. Страна вступила в новую эпоху – эпоху независимости. Тогда Неру был дедом уже двух мальчиков, младший из которых, Санджай, погиб в восьмидесятом, разбившись на спортивном самолёте. Тем июньским днём Кальпана явственно ощутила, что и на неё, и на Индиру пристально смотрят из-под серых ресниц дьявольские зелёные глаза Линкса…

Воспоминания захлестнули Кальпану. Картины прошлого проносились перед ней с бешеной скоростью, а потом завертелись, будто пропеллер вертолёта. Тот летел к Пенджабу, не меняя курса и удаляясь от столицы, где только что случилось непоправимое.

– Президент и Раджив извещены, – сказал кому-то Сумит Сингх прямо над ухом Кальпаны. – Министры обороны и внутренних дел уже на пути в Дели…

… По пустынной улице, где ещё совсем недавно бурлило людское море, курсировали патрульные джипы. Полиция только что разогнала антиправительственную демонстрацию. Несмотря на недовольство населения чрезвычайным положением, Индира Ганди не отменяла его, а, напротив, усиливала режим. Кальпана не знала, что посоветовать ей тогда, в семьдесят пятом, потому что главу правительства травили в парламенте и в прессе. Провоцировали беспорядки, бунты и забастовки и заставляли проявлять жёсткость, даже жестокость. Кальпана пыталась успокоить нервы, перебирая фигурки слонов, сделанные из бивня мамонта, серебра, драгоценных камней, фарфора, глины и дерева.

Но смятение не проходило. Кальпана чувствовала, что надвигается беда, но не понимала, откуда, именно. Она уже хотела пригласить невестку Нирмалу – та великолепно делала массаж горячими камнями под тихую музыку при свете ароматической свечи, называемый стоунтерапией.[171] Но в этот миг зазвонил телефон. Ещё не взяв трубку, миссис Бхандари уже знала – на проводе премьер.

– Ты говорила, что я должна быть терпимой? Дать людям возможность свободно высказывать своё мнение и выходить на улицы? Только что в Дакке убит Муджибур Рахман вместе с родными! То же самое хотят сделать со мной и моей семьёй, о чём уже не раз говорилось. Интересно, что ты скажешь теперь, Кальпана?..

– Наверное, впервые в жизни, Инду, я не знаю, что сказать тебе. Ведь Бангладеш – третье твоё дитя. И мой сын погиб на той войне…

… Этой минуте, казалось, не будет конца. Вертолёт сбросил высоту, но увеличил скорость; да и поздно было поворачивать назад. Кальпана взглянула в иллюминатор, и ей показалось, что на горизонте уже виднеются горы. Судьба предоставила очередной шанс отменить поездку в Пенджаб, не потеряв лица. Но Кальпана вновь проигнорировала высокую милость. Внизу, на дорогах, появлялось всё больше военных машин – войска спешно перебрасывались в города и большие деревни. Миссис Бхандари понимала, для чего это делается…

… Январским днём ликующая толпа затопила дом и сад на Веллингтон-Кресчент. где меньше трёх лет назад они с Индирой сумерничали на веранде опустевшего жилища. Теперь люди протягивали венки и гирлянды из роз своему премьеру. Индира, с лёгкой улыбкой глядела на них. Казалось, дочь Неру не верила в то, что позор и забвение остались позади, и всё простивший народ вновь любит её. Но Кальпана была почему-то грустна и всех удивляла этим. Радостное возбуждение предвыборной поры сменилось тревогой, природу которой никто, кроме самой миссис Бхандари, не понимал.

– Представляешь, какое нелепое обвинение мне предъявили в тюрьме? – Индира смеялась, сидя за накрытым столом, и глаза её искрились, как чёрные бриллианты. – Якобы я в деревне штата Манипур украла то ли шесть кур и два яйца, то ли шесть яиц и двух кур? Я заявила следователю, что в деревне этой сроду не бывала, что может подтвердить кто угодно из знающих меня… Кали, – иногда Индира так в шутку называла сестру, – тебе в тюрьме ничего подобного не говорили?

– Нет, Инду, я там встречалась с очень умным человеком.

Кальпана вдруг вспомнила всё, сразу, и поняла, почему ей в дни триумфа так горько.

– И он говорил мне совсем другие слова. Я передам их тебе после, потому что скрывать не имею права. Пока ты весела, я буду молчать – ведь это теперь случается так редко!..