Дух неправды

– Я за ним следила. Хотела его «грелке» фейс[52] маленько попортить. Спряталась за дверь уборной, чтобы их дождаться, а он, урод, один припёрся. Я с той стороны двери стою, а он – с другой. И говорит по «трубе». Не знаю, куда звонил. Наверное, в мусорню.[53] Своими ушами слышала, как он в «загородку»[54] твою их приглашал. Короче, ботва[55] полная. Я дождалась, когда он отвалит, и тебе сообщение послала. Засунь куда-нибудь этого индуса, чтобы Сашке не попёрло! Ты бы эту сибирскую «лавку»[56]

видел – толстые ноги носками вовнутрь ставит. И говорит, как доярка! На той неделе мне обещал, что в Турцию вместе поедем, а сам…

– Вот так и войди в положение…

Печерский медленно встал, еле сдерживаясь, чтобы не зарычать по-звериному, не заорать благим матом и не разбить кулаком окно или зеркало.

– Ладно, Сонь, об этом потом. Лучше, если бы нас здесь не увидели. На худой конец – у нас вышел секас.[57] Всё поняла? Так и говори, если спросят. И ни слова больше никому, иначе порежут. Поняла? Онемей и всё. А я век не забуду…

– Да что ты меня учишь-то? – Соня зло усмехнулась. – Я этого Фюрера которого загасили, ещё давно знала. Они саватом, французским боксом занимались. Это смесь кикбоксинга с тейквондо, но патриоты на нём задвинулись. Они на все эти удары руками и ногами благословения у батюшки просят. А после занятий на джипах по Москве разъезжают, находят «чурбанов» и на них отрабатывают удары. Я ведь сама из Молдавии, – одними губам сказала Соня. – Когда только приехала, с девчонкой из Киргизии комнату делила, снимали на двоих. Так её сорок два раза ножом ударили. Может быть, те самые, которых… – Соня всхлипнула. – Миш, иди, времени мало!

Она вскочила, одной рукой дёргая Печерского за рукав, а другой, прижимая к боку прямоугольную, в блёстках, модную сумочку без ручки.

– Москва близко и тянуть они не станут…

– Спасибо.

Печерский похлопал девушку по щеке, и, его сильно качнуло. Неверным шагом он подошёл к двери и не сразу сумел её открыть. Потом буквально вывалился в коридор, изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие, но его руки дрожали. Печерский даже не сразу вспомнил, где именно оставил своего ставшего печально знаменитым гостя. А потом бестолково метался по коридорам, не зная, ставить в курс дела жену или решать проблему самостоятельно.

Нет, Пихтовников-то какой мерзавец! Прав был Мирен, – позабыл он всё хорошее. Вольтанулся,[58] что ли – красавицу Соньку на эту косолапую дебилку сменить! У неё зад по земле волочится, как у медведицы… Чёрт, что-то же делать нужно! Не хватало, чтобы Санкара здесь взяли и угробили! Он ведь и Гопалу, и Амрите обещал присмотреть за парнем, помочь, если возникнут трудности. Их сын раньше никогда надолго в чужую страну не выезжал. И вот, называется, присмотрел! Думал, Пихтовников ему благодарен будет за помощь, сдуру допустил, чтобы тот Санкара увидел. С виду такой простой, надёжный мужик, под два метра ростом. Бывший десантник, между прочим. Ну что ж, понятно, решил «бабла» срубить за просто так, да ещё нужные связи установить на будущее.

Никому доверять нельзя, блин, никому! И Маринке обязательно нужно подготовиться, чтобы ответить, как нужно, если спросят. Да какой, к дьяволу, концерт сегодня вечером, если в глазах всё плывёт? А отменять тоже нельзя… О, Господи, за что мне это? Так всё здорово начиналось – сверкающие лимузины у подъезда, поздравления, поцелуи, разговоры о пустяках. Говядина по-барски, перепела по-французски, креветки с мёдом и гуси с яблоками. Французские и итальянские вина, шотландское виски, ирландские ликёры, русские водки всевозможных сортов. Они до сих пор ещё чай пьют, гости дорогие, каждый из которых из зависти сделал бы то же, что Пихтовников. Просто они не видели здесь Санкара, и в этом вся разница…

* * *

Печерский увёл «гармошку» в сторону и воздвигся на пороге, как статуя командора. Санкар и Миррен о чём-то тихо беседовали, сидя на диване спиной к двери. Печерский закашлялся, и они обернулись.

– Слушайте, ребята, совсем хреново получается! – Шансонье был багровый, вспотевший, почти безумный. – Мой охранник скурвился и позвонил куда надо. В казино проигрался – деньги срочно нужны…

– Ну вот, Санкар, а вы не верили! – почти весело заметил Миррен.

Индиец молчал, затравленно глядя то на Печерского, то на Миррена. Он был так потрясён случившимся, что потерял дар речи.

– Уходим сейчас же. – Миррен оглядел Санкара с ног до головы и заметил короткие валенки. – Вы в этой обуви прибыли?

– Нет, это валенки моей дочери Насти.

Печерский пытался сосредоточиться и не мог. Мысли разбегались, как блестящие ртутные шарики.

– Тогда немедленно переоденьтесь. Ни одной вашей вещи здесь быть не должно! – Миррен словно засветился изнутри и помолодел лет на тридцать. – Быстро, Санкар, время дорого! Соберите всё до окурка! И немедленно ко мне! Речь идёт о вашей жизни и никак не меньше!

– Что вы хотите предпринять?