– Я и не собираюсь с этим спорить, – Кальпана подалась вперёд, словно ей было плохо слышно, что говорил Линкс. – Правда, не думаю, чтобы ваша страна как-то смогла нам помочь. Во всяком случае, англичане, как ни старались, сделали жизнь индийцев не лучше, а хуже. У них было не так мало времени – что-то около двухсот лет. А вы, то есть западный истеблишмент, почему-то требуете от конгрессистов искоренения пороков индийского общества всего за тридцать… Я могла бы привести вам массу доводов в подтверждение своих слов, но ограничусь двумя.
Кальпана смотрела на Линкса, как ласковая снисходительная учительница, которая во что бы то ни стало хотела вдолбить урок в голову нерадивого ученика.
– Как бы трудно ни было сейчас людям в Индии, лучше они не жили никогда – ни при британцах, ни при португальцах, ни при Великих Моголах. Мы, конгрессисты, по крайней мере, старались всё делать для того, чтобы ноша простого человека становилась каждый день хоть немного легче. Нашей целью были прогресс и демократия, а не обман и грабёж. Да, не всё у нас получалось так, как задумывалось, мистер Линкс. Но вспомните свою собственную страну всего через тридцать лет после обретения независимости и ответьте сами себе на вопрос: а была ли она столь же сильна и влиятельна, богата и свободна, как теперь? Дайте срок, оставьте нас в покое, и всё у нас наладится.
Кальпана примирительно улыбнулась, заметив, что Линкс дёрнул щекой.