Духless: Повесть о ненастоящем человеке

И вот мы вступаем в новую для России ЭРУ. Мы идем, такие молодые, красивые, полные устремлений и перспектив. Новые хозяева этой страны. Старые идолы прошлых поколений валяются на земле и крошатся под нашими ногами, а новых мы еще не успели придумать. Мы оплевываем прежние идеалы, высмеиваем моральные устои и жизненные позиции наших родителей, рубим топорами иконы, перформанс заменяет нам религию, а порок заменяет мораль. Мы разрушаем все прежние храмы, расчищая место для новых святилищ, где мы будем поклоняться СВОИМ богам. Наши родители, с трудом сдерживая слезы, смотрят, как мы разносим по кирпичикам все то, что было им так дорого. С ужасом и благоговением они замирают у окон комнат, в которых мы появились на свет, смотря на то, что мы вытворяем на улице. «Как же жаль, — думают они, — как жаль, что из всех возможных путей они выбрали путь разрушения. Дай Бог, чтобы они построили что-то свое. Новое по форме и безупречно правильное по содержанию. Мы не будем к ним слишком строги. Ведь это наши дети. Первое поколение с золотым будущим».

Тем временем мы бьемся в кровь друг с другом, отстаивая собственные взгляды на переустройство страны. Многие из нас падают, захлебываясь в крови и собственной желчи, и тогда наши несчастные родители подбегают к нам, чтобы помочь подняться. А мы отпихиваем их и плюем им в лицо со словами: «Будьте вы прокляты! Самое глупое, что вы могли сделать, — это родить нас! Теперь уж не взыщите!» Поколение Франкенштейнов, пожирающее своих создателей.

Мы были образованны, мы были высокодуховны, мы проводили все эти годы в спорах о судьбах нации, уроках истории и построении будущего страны. Мы спорили на кухнях, в ресторанах, офисах, кафе, гостиницах, клубах. В постелях, спортзалах, салонах самолетов и вагонах поездов TGV. Мы спорили по отдельности, в Москве, Питере, Париже, Лондоне, Нью-Йорке, а с повсеместным распространением Интернета стали спорить все одновременно, будто бы не разделенные расстоянием. Каким-то фоном шло построение карьеры, семейной жизни и прочих материальных ценностей. Но, Бог мой, каким второстепенным казалось все это по сравнению с ощущением всеобщей свободы и анархии, внезапно обрушившихся на нас пятнадцать лет назад.

Да, чувачок, да! Пока ты наслаждался потоками хлынувшей к нам Европы, пока ты отжигал по клубам и кабакам, пил водку и жрал МДМА, погрязал в случайных связях, заставлял своих подруг делать аборты и ратовал за легалайз, прошло уже пятнадцать лет. И такой недавний еще 1990 год стал историей, которую не вышедшие за тебя замуж вчерашние подруги и нынешние бабушки рассказывают своим внукам.

Прошло пятнадцать лет, и настало время, когда природа человеческой особи заставляет ее встать и спокойно оглядеться по сторонам. Оценить все то, что сделано для себя, и все то, что останется твоим потомкам. Интересно, что нам практически нечего оценивать. Пока мы двигались от пепелища к пепелищу, страна успела измениться. Да-да, за время наших метаний у страны появились новые хозяева, которые написали новые законы. Как-то странно и немного обидно, что в нарисованной ими схеме государственного устройства и распределения благ для нас не оказалось места. Прикинь, что пока ты растрачивал себя между алкогольными истериками и наркотическими отходняками, кто-то успел изменить все настройки на первоначальные. Да притом так хитро, что сам оказался главным настройщиком. Сказка успела закончиться, и твое время что-то изменить безвозвратно ушло.

Разлепив глаза после пятнадцатилетнего анархического запоя, ты включаешь телевизор, чтобы понять, что, собственно, изменилось в стране за то время, что мы так бесцельно растранжирили? Ты щелкаешь пультом и видишь на первом канале трехчасовую юмореску с Петросяном, перемежающуюся выпусками новостей, рапортующих об успехах отечественных хлеборобов, а по второму — концерт, посвященный празднику какой-то федеральной службы. По третьему идет какая-то военно-патриотическая передача, по шестому — спорт, а по пятому вообще «Лебединое озеро». Все как в славном, добром 1985 году. И так продолжается уже десятые выходные, дружище. Да и мы похожи на лебедей, которым так и не суждено взлететь. Поколение «Wasted»…