Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I

Главная идея в том, что образ святого должен быть хорош в художественном отношении. Иоанн Креста очевидно и неоднократно высказывается против образов, которые отражают безвкусие: есть люди, которые «делают так плохо написанные и изваянные [образы], что скорее умаляют благочестие, нежели усиливают его. Поэтому следует мешать служению тех, кто груб и невежествен в этом искусстве»^[821]. Образы должны быть сделаны так, чтобы пробуждать благочестие, а кроме того, они должны своей красотой отвлекать внимание людей от материального и рассеивающего. Поэтому «начинающим позволено и даже надлежит питать некую радость и удовольствие относительно икон, проповедей и других видимых благочестивых вещей. Ибо начинающие еще не отняли и не отделили удовольствие от мира сего, поскольку, возлюбив это удовольствие, они оставляют другое: так ребенку, чтобы освободить его руки от одной вещи, занимают их другой, чтобы он не плакал, оставшись с пустыми руками»^[822]. Но основная функция религиозного образа — пробуждать благочестие. Следовательно, благочестие — единственный критерий, по которому следует выбирать образ. «Если же Бог иногда дарует больше милостей посредством одной иконы, чем другой, того же самого рода, то это не оттого, что в одной сокрыто больше, чем в другой (хотя в их выделке есть большие различия), но потому, что одна икона пробуждает в людях большее благочестие, чем другая»^[823]. Религиозный образ «необходим для побуждения воли к благочестию»^[824]

. Он служит для того, чтобы пробудить нас от нашей «теплохладности» ^[825]к «божественной любви»^[826].

Неповторимость святого

Образ должен не только пробуждать благочестие, но и быть аутентичным изображением данного святого. Он служит для «памятования Бога и святых и побуждения воли к благочестию»^[827]

. Это дает нам новый критерий для выбора образа: «Нужно выбирать те из них, которые более похоже и живо написаны и сильнее побуждают волю к благочестию»^[828]. Святой должен быть изображен аутентично. Поэтому следует остерегаться того, чтобы покрывать образ всякими вещами, скрывающими самого святого, — например, каким-либо самоизобретенным облачением. Иоанн Креста ссылается здесь на обычай своего времени («как мерзко поступают со статуями некоторые люди в наше время»)^[829]. Это обычай облачать образы святых, словно кукол, во всякие модные одежды: некоторые люди «не насыщаются прибавлением образа к образу и не находят себе места без иконы или статуи такого-то и такого-то письма или убранства, что доставляет удовольствие их чувствам, а благочестие таких людей очень мало»^[830]. Тут Иоанн Креста проявляет немалый сарказм, говоря о том,

как мерзко поступают со статуями некоторые люди в наше время. Они наряжают их в одеяния, изобретенные людьми в угоду веку сему, ради пустого времяпрепровождения и суеты; в такие же, что и самих себя. Сия одежда достойна порицания и была бы омерзительна представленным в ней святым. Это — работа беса, а люди таким образом увековечивают свою суетность, приписывая ее святым, чем тяжко оскорбляют их. Серьезное благочестие души, кое отвергает и отбрасывает от себя всяческую суету и след ее, они меняют на то, что немногим важнее игры в куклы, ибо образа служат некоторым людям не чем иным, как идолами, в которых они помещают свою радость^[831]

.

Вовлекаемостъ в образ

Опасность религиозных изображений состоит в том, что благочестие вовлекается в чувство. Иные люди «используют икону как часть внешнего убранства, ради ее изысканности. Таким образом, радуется и наслаждается их чувство, и их любовь и радость остаются в чувстве, что препятствует истинному духу, требующему уничтожения всех пристрастий»^[832]. Благочестие в этом случае поглощается чувственными структурами образа и умирает. «Не следует допускать, чтобы то, что должно заставить дух воспарить к Богу (тотчас забывая об орудии), полностью поглощало чувство, и оно целиком погружалось в радость об этом орудии»^[833]. Чтобы избежать поверхностных структур, душа должна отрешиться, «опустошиться» от всех конечных содержаний на всех уровнях^[834]

. Изящным внешним формам, богато украшенным и вызывающим чувственную или духовную благочестивую настроенность, душа не должна придавать никакой чрезмерно высокой ценности^[835], даже если они являют вещи сверхъестественные. Функция образов состоит в том, чтобы «не задерживаться на них, но тотчас возносить разум от них к тому, что эти иконы представляют. Нужно вкладывать смысл и радость воли в Бога или святого, которого призываешь»^[836]. Воля должна

направляться «только к невидимому»^[837]. Это происходит, когда перемещаешь свое внимание с самого образа на то, что он представляет. Образы «всегда помогут в единении с Богом, ибо позволяют душе вознестись, когда Господь захочет оказать ей милость, от нарисованного Бога — к живому, в забвении всякой твари и всякой тварной вещи»^[838].

Единение с Богом