Духовный символизм Ф. М. Достоевского

Иван также выступает как писец и сочинитель: «…Я, видишь ли, любитель и собиратель некоторых фактиков и, веришь ли, записываю и собираю из газет и рассказов, откуда попало некоторого рода анекдотики…» (14; 218) Факты он собирает и записывает, а поэму об инквизиторе сочиняет. Обратим внимание, факты Ивана, свидетельствующие о несправедливости в отношении детей, подобраны, исходя из мировидения героя. То есть, писец здесь тоже маска, маска сочинителя, как и у Данте.

Алеша же записывает рассказы и слова старца.

Что объединяет путь разума, путь веры и художественную теорию? Категория воображения. Действие естественного разума невозможно без

воображения. Католическая мистика также не мыслима без воображения: «Оживить чувства, кровь и воображение старались западные…» [Игнатий (Брянчанинов), 2014, Письма, т. 2, 472].

В философии и поэтологии романтизма воображение становится краеугольным камнем художественности и приобретает религиозный статус. Так, Шеллинг говорит о том, что земной мир находится в хаотической разорванности, что полнота наступит за гранью зримого бытия, но что уже сейчас в поэзии посредством воображения

возможно изображение полноты, когда поэт из частного создает всеобщее, создает новую мифологию. Данте создал из элементов современного ему мира собственную мифологию и с нею свою божественную поэму [Шеллинг, 1996, 449].

Помимо «Великого инквизитора» Иван создает еще две поэмы – Легенда об рае и Геологический переворот. Первая – Легенда об рае – была сочинена героем в семнадцатилетнем возрасте, последняя –

Геологический переворот – за полгода до приезда в Скотопригоньевск, Великий инквизитор – в период между первой и третьей. Произведения связаны единым сквозным сюжетом – это история души человека западной христианской культуры, проделавшего путь от веры во Христа до социализма.

В первой поэме рассказывается о философе, который отвергал законы, совесть, веру и будущую жизнь. Но после смерти вместо ожидаемого мрака видит перед собой отрицаемую им будущую жизнь. Философ вознегодовал, так как это противоречило его убеждениям, за что философа присудили к наказанию: ему предстояло пройти до рая несметное количество километров. Философ не соглашается идти эти километры, лежит тысячу лет, но потом идет, и когда входит в рай, восславляет Бога. В поэме выражено католическое учение о чистилище, согласно которому все попадут в рай, пройдя посмертное очищение. Присужденные философу километры и есть чистилище.

Само по себе это учение, как утверждает А. С. Хомяков, истекает из духа рационализма, свойственного латинству [Хомяков, 1995, 77]. По мысли Хомякова, в учении о чистилище живая, органическая

, связь между живыми и умершими, между видимым и невидимым миром, связь, основанная на любви, была подменена жалкой теорией земной дипломатии: «Романизм принял на себя положение власти, посредствующей между двумя обществами, из которых одно стоит выше, а другое ниже его, у одного он испрашивает услуг, а другому сам оказывает услуги» [Хомяков, 1995, 126–127].

Неизбежное, по молитвам живых, посмертное очищение человека и такое же неизбежное его вхождение в рай обессмысливают борьбу с грехом во время земной жизни. Хомяков об это не пишет, но сама по себе мысль о том, что в учении о чистилище происходит рассечение мира видимого и невидимого, такой вывод предполагает. Видимо, такой вывод сделал и Достоевский, так как в поэме Ивана о рае философ, отрицающий будущую жизнь, в итоге, поет «Осанну».

Предоставленный самому себе человеческий ум приходит к идее отказа от Бога. В «Великом инквизиторе» изображено зарождение и развитие этой идеи у инквизитора.

Следующий логический шаг – разрушение идеи Бога в человечестве, о чем говорится в Геологическом перевороте. Чтобы человечество встало на дорогу к новой жизни, идея Бога в сознании людей должна умереть, а на ее место должна встать идея человеко-бога. Эта идея возобладала в Иване, и с нею он приезжает в Скотопригоньевск. Но вместо новой жизни наступают мрак и угрызения совести: «Прочь все прежнее, кончено с прежним миром навеки, и чтобы не было из него ни вести, ни отзыва: в новый мир, в новые места, и без оглядки! Но вместо восторга на душу его сошел вдруг такой мрак, а в сердце заныла такая скорбь, какой никогда он не ощущал прежде во всю свою жизнь» (14; 255).