Думай как художник, или Как сделать жизнь более креативной, не отрезая себе ухо

Решая стоящие перед ними творческие задачи, и По, и Абрамс призвали на помощь логику – науку, существующую уже тысячи лет. Человеком, с именем которого мы чаще всего ассоциируем описанную технику, был древнегреческий философ Сократ (ок. 470–399 до н. э.). Он полагал, что его соотечественники слишком многие вещи считают само собой разумеющимися и не спешат заставить работать свой мозг, что вредит не только каждому из них, но и обществу в целом. Если считать расхожие мнения истиной, наша жизнь будет пропитана ложью. Сократ разработал метод диалога, в ходе которого можно выявить слабые места в аргументации собеседника. Он надеялся, что это поможет афинянам развить их интеллектуальные и творческие способности.

В основе метода, который сегодня называют сократическим, лежит следующий принцип. В поиске абсолютных истин ничего нельзя принимать на веру. Бросая вызов предрассудкам, скептик Сократ все подвергал сомнению. Скептицизм не только не имеет ничего общего с цинизмом, но является его полной противоположностью. Циник стремится к упрощению и разрушению, он встречает в штыки любые аргументы. Скептик, особенно разумный скептик, напротив, готов учиться.

Скептицизм помогает в решении проблем. Но решение проблем, то есть поиск ответов на вопросы, – это и есть суть творческого процесса. Он стимулирует наше мышление. Вопросы будят наше воображение, без чего невозможно рождение новых идей. Но рождение новых идей – это и есть творчество.

Впрочем, родить идею легко – трудно родить хорошую идею. Хорошие идеи сродни драгоценностям, под ногами они не валяются. Чтобы наткнуться на настоящую жемчужину, необходимо напряжение всех своих умственных способностей. Вот тут-то нам и пригодится сократический диалог с самим собой.

Мудрый Сократ сказал: «Непознанная жизнь не стоит того, чтобы быть прожитой». Перефразируя философа применительно к процессу творчества, мы скажем: «Непродуманная идея не стоит того, чтобы быть реализованной». Дж. Дж. Абрамс не высчитывал заранее, как много зрителей станут фанатами нового «Звездного пути», – но не потому, что был слишком самонадеян, и не потому, что ему было все равно. Как раз наоборот. Он стремился создать самое лучшее произведение искусства. Поэтому он чувствовал себя обязанным тщательно продумать каждую деталь и каждый поворот сюжета. Творчество – это не то, что думает кто-то другой. Творчество – это то, что думаете вы сами.

Вот почему метод Сократа так важен для художника: он подстегивает критическое отношение к своему замыслу. Он побуждает нас ничего не принимать на веру и все ставить под сомнение. Он помогает выявлять противоречия, находить ошибки в собственных рассуждениях. Он позволяет нам убедиться, что наш замысел покоится на прочном логическом фундаменте, а не на шатких допущениях. Он дает ответ на вопрос: что мы создаем – нечто ценное или пустышку, не стоящую ломаного гроша?

Власти Афин быстро поняли, что метод Сократа развивает в людях способности к самостоятельному мышлению, и не на шутку встревожились: как бы поумневший народ не взбунтовался… Защищая свои интересы, они выдвинули против мудрого, хоть и эксцентричного старика ряд абсурдных обвинений в нечестивости и развращении юных умов. Они не стали прибегать к сократическому методу для поиска истины, а просто признали его виновным и приговорили к смертной казни.

Спустя более двух тысячелетий Жак Луи Давид (1748–1825), великий французский художник-неоклассицист, создал знаменитое полотно «Смерть Сократа» (1787), на котором мыслитель изображен за миг до кончины. Отец западной философии сидит на краю смертного ложа; его грудь обнажена, левая рука поднята, палец воздет в небеса: мы понимаем, что Сократ страстно обличает своих обвинителей, толпящихся рядом. Правой рукой он тянется к чаше с ядом, который должен выпить. В изножье кровати примостился Платон, его лучший ученик; он низко опустил голову, не в силах видеть происходящее. В смятении все, кроме Сократа.

Жак-Луи Давид. «Смерть Сократа», 1787

Картина большая, почти два метра в ширину и 1 метр 30 сантиметров в высоту. Но меня поражает не ее размер, не изумительное мастерство Давида и даже не мысль о том, что, работая над таким величественным полотном, художник наверняка задавал себе тысячи сократических вопросов. Нет, я больше всего думаю о том, что Давиду, как, впрочем, любому создателю талантливого произведения, приходилось в процессе творчества принимать огромное количество решений.

Принятие решений – это своего рода «побочный продукт», возникающий в процессе – порой мучительном – применения метода Сократа. Рано или поздно сомнения и бесконечные вопросы к самому себе должны стихнуть. В этот момент творец делает выбор. Это самая пугающая стадия созидательной деятельности. Чем больше вопросов вы себе задаете, тем крепче ваше убеждение, что на них не существует точных ответов. Сократ понимал это лучше, чем кто-либо другой. Червь сомнения точит нас постоянно, от него нет спасения. Отсюда знаменитое признание Сократа: «Я знаю, что я ничего не знаю».