Дунайский лоцман. Необыкновенные приключения экспедиции Барсака

Прошло несколько дней, в продолжение которых Сергей Ладко возвращался к этим мыслям с лихорадочной настойчивостью. Салька недалеко, я не нужно столько времени для розысков. Только на седьмой день после первого допроса его снова ввели в кабинет господина

Изара Рона.

Судья сидел за столом и, казалось, был очень занят. Он оставил лоцмана стоять на ногах минут десять, как будто не замечая его присутствия.

– Мы получили ответ из Сальки, – сказал он, наконец, равнодушно, не поднимая глаз на обвиняемого, которого наблюдал тайком сквозь опущенные ресницы.

– А! – с удовлетворением воскликнул Сергей Ладко.

– Вы были правы, – продолжал господин Рона. – В

Сальке действительно есть Илиа Бруш, который пользуется прекрасной репутацией.

– А! – еще раз воскликнул лоцман, которому уже казалось, что перед ним раскрываются двери тюрьмы.

Судья прикинулся еще более равнодушным и незаинтересованным и пробормотал, как будто не придавая своим словам никакого значения:

– Полицейский комиссар из Грона произвел дознание, и ему удалось говорить с ним самим.

– С ним самим? – повторил, не понимая, Сергей Ладко.

– С ним самим, – подтвердил судья.

Сергею Ладко показалось, что он бредит. Как могли найти в Сальке другого Илиа Бруша?

– Это невозможно, сударь, – пробормотал он, – произошла ошибка.

– Судите сами, – возразил судья. – Вот рапорт полицейского комиссара из Грона. Из него видно, что этот чиновник, исполняя поручение, отправился четырнадцатого сентября в Сальку и явился в дом, расположенный на углу набережной и будапештской дороги. Ведь вы, кажется, этот адрес давали? – перебил себя судья.

– Да, сударь, – ответил Сергей Ладко с остолбенелым видом.

– И будапештской дороги, – повторил судья. – Он был принят в этом доме господином Илиа Брушем лично, и тот объявил, что он только недавно возвратился после довольно продолжительного отсутствия. Комиссар добавляет, что сведения, которые он собрал о господине Илиа

Бруше, устанавливают его безупречную порядочность и тот факт, что никакой другой обитатель Сальки не носит это имя… Имеете вы что-нибудь сказать? Прошу вас, не стесняйтесь.

– Нет, сударь, – пробормотал Сергей Ладко, чувствуя, что сходит с ума.

– Вот первый пункт и выяснен, – с удовлетворением заключил господин Рона и посмотрел на узника, как кот на мышь.

МЕЖДУ НЕБОМ И ЗЕМЛЕЙ

После второго допроса Сергей Ладко вернулся в камеру, не отдавая себе отчета в том, что делает. Он едва слышал вопросы судьи после того, как ему прочитали донесение полицейского комиссара из Грона, и отвечал на них с тупым видом. То, что случилось, превосходило его понимание. Чего хотели от него в конце концов? Похищенный, заточенный на борту шаланды неведомыми врагами, он только что добился свободы, чтобы сразу ее потерять; и вот теперь нашелся в Сальке другой Илиа Бруш, другой он сам, в его собственном доме!.. Это переходило в фантасмагорию!..

Ошеломленный, сведенный с ума последовательностью необъяснимых событий, он чувствовал, что является игрушкой могущественных враждебных сил, что он, как безвольная и беззащитная добыча, втянут в колеса ужасной машины, называемой правосудием.

Это отчаяние, это исчезновение всякой энергии так красноречиво выражалось на его лице, что один из сопровождающих его тюремщиков растрогался, хотя и считал узника самым отвратительным злодеем.

– Видно, дело идет не так, как вы хотите, приятель? –

спросил, вкладывая в звуки голоса некоторое желание ободрить заключенного, этот служитель, хотя и пресыщенный по своей профессии зрелищем людских бедствий.

Он мог говорить с глухим, результат был бы тот же.

– Ну, – снова начал добродушный страж, – не теряйте головы. Господин Изар Рона славный малый, и, может быть, все устроится лучше, чем вы думаете… А пока я оставляю вам вот это… Тут есть кое-что о вашей родной стране… это вас развлечет…

Узник сидел неподвижно. Он ничего не понимал.

Он не слышал, как снаружи застучали засовы, и не видел газеты, которые тюремщик, выдавая без дурных намерений строгий секрет, хранимый его пленником, положил на стол уходя.

Протекали часы. Кончился день, потом прошла ночь, и опять наступил рассвет. Прикованный к стулу, Ладко не чувствовал, как бежит время.

Однако, когда солнечный свет ударил ему в лицо, он как будто вышел из своего оцепенения. Он открыл глаза, и его блуждающий взгляд обежал камеру. Первое, что он заметил, была газета, оставленная накануне жалостливым тюремщиком.

Газета лежала на столе так, что открывала заголовок, напечатанный огромными буквами. «Резня в Болгарии» –

объявлял этот заголовок, на который упал взгляд Сергея

Ладко. Он задрожал и лихорадочно схватил газету. Сознание быстро возвращалось к нему. Его глаза метали искры, пока он читал.

События, о которых он таким образом узнал, в то время обсуждались целой Европой и возбуждали всеобщий ропот негодования. С тех пор они стали достоянием истории и отнюдь не составляют одну из славных ее страниц.