Дураки умирают

Когда Маломар уже собрался провожать Холинэна, секретарь шепнула ему, что автор романа и его агент, Доран Радд, ждут в приемной. Маломар попросил пригласить их в кабинет. Представил их Холинэну.

Холинэн оценивающе оглядел обоих. Радда он знал. Искренний, обаятельный — короче, мошенник. Типичный представитель своей профессии. Типичным показался ему и писатель. Наивный романист, который приезжает, чтобы работать над сценарием. Его завораживает Голливуд, об него вытирают ноги продюсеры, режиссеры и руководители студий, потом он влюбляется в старлетку, разводится с женой, с которой прожил двадцать лет, и женится на телке, которая перетрахалась с половиной Голливуда только для того, чтобы попасть на кинопробы. А потом негодует из-за того, что его говняный роман выглядит на экране еще более ущербным. Этот олух полностью вписывался в типаж. Тихий, застенчивый и одет, как деревенщина. Не модная деревенщина — некоторые продюсеры вроде Маломара и звезды начали появляться в заштопанных и потертых джинсах, пошитых знаменитыми модельерами, — а настоящая деревенщина. Да еще уродлив, как тот гребаный французский актер, по которому сходит с ума вся Европа. Что ж, он, Холинэн, начнет обламывать его прямо сейчас.

Холинэн крепко пожал писателю руку и сказал, что за всю жизнь не читал лучшей книги. Естественно, он не брал ее в руки.

У двери Холинэн обернулся и обратился к писателю:

— Послушайте, Келлино хотел бы сфотографироваться с вами сегодня. Подробности рекламной кампании мы обсудим с Маломаром позже. Как насчет трех часов? Я думаю, к тому времени вы уже освободитесь.

Мерлин согласился, Маломар поморщился. Он знал, что Келлино в городе нет, он загорает в Палм-Спрингс и вернется никак не раньше шести. Холинэн хотел промариновать писателя три часа, чтобы тот понял, за кем в Голливуде сила. Что ж, ему все равно придется через это пройти.

Маломар, Доран Радд и Мерлин долго говорили о сценарии. Маломар отметил, что Мерлину не чужда логика и он готов к конструктивному сотрудничеству, а не стремился, как часто случалось, вставлять палки в колеса. Он сказал агенту, что они готовы вложить в фильм миллион, хотя все понимали, потратить придется не меньше пяти. Когда они уходили, Маломара ждал сюрприз. Он сказал Мерлину, что тот может подождать Келлино в его библиотеке. Мерлин взглянул на часы.

— Уже десять минут четвертого. Я никого не жду больше десяти минут, даже своих детей, — и вышел из кабинета.

Маломар улыбнулся агенту:

— Писатели…

Тем же тоном он часто говорил: «Актеры». Или «Режиссеры» и «Продюсеры». «Актрисы» — никогда, потому что человеческие существа, в которых сочетались менструальный цикл и желание играть в кино, не могли быть нормальными людьми. А от психов, как известно, можно ожидать чего угодно.

Доран Радд пожал плечами.

— Он не ждет даже врачей. Мы оба должны были пройти диспансеризацию и пришли к десяти часам. Ты же знаешь, как работают врачи. Нам пришлось подождать несколько минут. Так он сказал регистратору: «Я пришел вовремя, почему доктора нет?» — и ушел.

— Господи, — вырвалось у Маломара.

Он почувствовал боль в груди. Прошел в ванную, проглотил таблетку от стенокардии, а потом прилег на диван, как рекомендовал ему врач. Наказав разбудить его по прибытии Холинэна и Келлино.

* * *

«„Каменная женщина“ — режиссерский дебют Келлино. Как актер он всегда безупречен, как режиссер — недостаточно компетентен, как философ — претенциозен и жалок. Это не означает, что „Каменная женщина“ — плохой фильм. Нельзя сказать, что он совсем скверный, просто неискренний.