Дураков нет

Карл проглотил пилюлю, запил остатками виски и поставил стакан на середину столика, который выбрали Ральф, Уилл и Салли. После чего Карл рухнул в кресло и усадил девицу к себе на колено.

– Ну и день, – сказал он.

Причем сказал с таким убеждением, что Салли едва не пожалел его, но Карл развернул девицу к себе, уткнулся лицом ей в грудь и принялся издавать всхлипывающие звуки.

– Не пускай его за руль, куколка, – посоветовал Салли. – Вторая пилюля и правда творит чудеса.

– Не пущу, – пообещала она и в который раз за день посмотрела Салли в глаза; взгляд у нее был серьезный и трезвый.

Диди пила наравне с мужчинами, но явно была в лучшем состоянии. Значит, это и есть та девица, которая разрушила брак Питера и говорила Вере по телефону разные грязные вещи, подумал Салли. Неудивительно, что его бывшая жена так разбушевалась. Вера из тех женщин, кто занимается сексом, закрыв глаза и в миссионерской позиции, она всегда была такой. Вряд ли она сумела подготовить Питера к женщинам типа Диди. К такому оказался не готов даже Карл Робак.

– Увидите Питера, передайте ему привет, – сказала Диди.

– Передам, – пообещал Салли.

– Не передашь, – сказал Карл Робак, голос его из-под свитера Диди звучал приглушенно. – Не может же ему принадлежать и та и другая.

– Прежде все женщины в Бате принадлежали исключительно Карлу, – пояснил Салли для Диди.

Диди вперила в Салли презрительный взгляд.

– Его сердце разбито, – сказала она. – Это так мило, правда?

– Мило, – согласился Салли.

– А вот вам, я уверена, ни одна женщина не разбивала сердце. – Диди вновь поймала его взгляд.

– Он тоже влюблен в мою жену, – заметил Карл. – Все любят Тоби. Никто не любит меня.

В дверях показался Уэрф, опираясь на перевернутую швабру, как на костыль, пустая штанина его болталась.

– Ты намерен оставить мою ногу себе? – спросил он Салли.

– Тебе не нужна нога. – Карл Робак отлип от Диди, уставился на Уэрфа. – Тебе нужен попугай.

– Что скажешь, отдать ему ногу? – спросил Салли внука.

Уилл с готовностью кивнул.

Салли подтолкнул к нему протез:

– Иди отнеси.

Мальчик округлил глаза, покачал головой, отодвинулся от протеза.

– Он неживой. – Салли постучал по протезу. – Видишь?

– Салли, он не хочет, – вмешался Ральф (судя по его виду, он тоже не хотел).

– Потом расскажешь брату, – не унимался Салли. – Думаешь, он поверит?

Уилл взирал на протез с желанием и страхом. Мысль ему явно нравилась. А протез явно нет.

– Салли… – начал Ральф, но Салли поднял руку, и мальчик, помявшись, все же взял протез Уэрфа обеими руками, точно подозревал, что внутри плещется жидкая жизнь и если пролить хоть каплю, то Уэрфа убудет.

Мужчины смотрели, как Уилл несет протез Уэрфу, тот стоял, прислонясь к дверному косяку. Диди шмыгнула носом, Салли взглянул на нее и увидел, что она беззвучно плачет, по щекам ее катятся слезы.

Уэрф выдвинул стул, взял у внука Салли протез.

– Спасибо, – сказал он, закатав штанину. Никто, даже Уилл, не отвернулся, когда он пристегивал протез. – Твой противный дед наверняка оставил бы его себе. А я теперь опять целый.

Наблюдавшему за этой сценой Салли на миг показалось, будто там стоит не Уилл, а Питер – Питер в детстве, каким Салли его запомнил. Или даже он сам, тот мальчишка, каким он помнил себя, тот мальчишка, чье сердце еще могло разбиться.

– Иисусе Христе, – тихо произнес Карл Робак. – Ну и день.

* * *

Когда Салли подъехал к квартире, прицеп почти разгрузили. Внутри оставался только дубовый письменный стол и высокий шкаф для бумаг. Питер подогнал прицеп задом к самому крыльцу и положил трап из кузова на верхнюю ступень крыльца. Салли залез в прицеп, взялся за письменный стол, и тут на крыльцо вышел Питер.

– Берись за другой конец, – предложил Салли.

К счастью, Питер вынул ящики из стола.

Питер протиснулся вглубь прицепа к другому концу стола, но браться за него не спешил.

– А Руб где?

– Дома, – ответил Салли. – Я дал ему отгул.

Вообще-то он думал захватить с собой Руба, но было уже поздно, и Руб, скорее всего, с похмелья. Еще Салли слышал, что Бутси отпустили, а Салли не улыбалось встречаться с женою Руба, день и так выдался сложный.

– Ты возьмешься за тот конец или как?

– Ты пьяный, – догадался Питер (а может, просто учуял запах пива в замкнутом пространстве прицепа).

– Немного, – признался Салли.

– Он тяжелый, – сказал Питер.

– Я-то подниму, – заверил его Салли. – Ты за себя беспокойся.

Питер бросил на него пристальный взгляд:

– У меня такое чувство, будто мы снова ссоримся из-за женщины.

– А у меня такое чувство, будто ты надеешься, что если подождать, то этот стол сам поднимется по лестнице, – парировал Салли. – Давай уже.

– Ладно, – ответил Питер. – Убивайся, если хочешь.

Они сошли по трапу на крыльцо, и Питер поставил свой край стола.

– Давай я хотя бы пойду впереди, – предложил он.

– Нет.

– Как знаешь.

Они подняли стол, вошли в дом, приблизились к лестнице, Салли спиной вперед, Питер лицом.

– Помедленнее, – сказал Салли, ткнувшись пяткой в ступеньку.