Дурацкий расклад

Все любят дома ходить в трусах. Конечно, если не могут себе позволить ходить без трусов, прямо как я, поэтому трусы — это выбор расслабленного, домонаходящегося человека. Одобряю. Комфорт очень важен. Однако… есть довольно большая группа мужиков, которые ходят дома в носках. Я этих отморозков вообще не понимал никогда и, если честно, старался сторониться от таких психов. Нет, ну сами посудите — дома и в носках? Ты еще с сандалиями носки надень, мутант несчастный!

Носки… фу, брр.

Однако, в данный момент речь шла о женщине, причем, довольно молодой. Поэтому то, что она сидит в родной хате, одетая лишь в рваную майку и труселя, было вполне понятно. Ну а что? Тепло же, а живет она одна. Почему бы и не походить? Тем более, что ты занята таким потным и нудным делом как учеба, да и проживаешь на четырнадцатом этаже. Ну кому тут за тобой подглядывать?

Так вот, вполне приятная, но ничем не выделяющаяся внешне девушка сидела себе, подогнув одну ногу, да решала что-то из разряда высшей математики, время от времени сгрызая печенюшку. Квартира у студентки была отчаянно пустой, ни тебе ковров, ни хрусталя, один только мертвый телевизор, выглядящий так, как будто её далекие предки скидывали его на мамонтов, добывая себе пищу насущную. Этот древний агрегат явно не включался долгое время. Поэтому, собственно, я и тут.

Человек более всего беззащитен либо занимаясь продолжением рода, либо восседая на толчке. Заученная девчонка, пошедшая отлить, соответствует этому утверждению на сто процентов, а так как я человек в определенном смысле гуманный (по отношению к невинным), то решил, что наша с ней судьбоносная встреча должна пройти максимально безболезненно для её сознания. И вообще, желательно, без участия последнего.

Крак! — я отрываю туалетную дверь, и так державшуюся на честном слове и на одной петле. Что ж она мужика-то не завела? Хотя б дверь починить. А… не суть.

— Здравствуйте, — приятно улыбаюсь я окаменевшей на белом друге девушке, в квартире у которой (на четырнадцатом!) внезапно появился страшный голый мужик, — Меня Витя зовут!

Жертва сильно вздрогнула, хлопнула ресницами, завалилась чуть набок, опираясь плечиком на стенку сортира, а потом, внезапно, зажурчала, не приходя в сознание. О как, обрадовался я, удачненько! Сэкономим на хлороформе, дам ей подышать третью дозы. Он у меня не казенный!

Скудность и бедность обстановки для студентки — это, конечно, порок, зато вот мне покидать её шмотки в сумку, сунув сверху банно-прачечные и зубочистильные — было делом пары минут. Немного подумав, я сгреб со стола учебники и прочую бумагу, запихав в еще одну сумку, а затем, взяв в руки вдобавок к поклаже еще и бессознательное тело, покинул квартиру.

Куда в ночи ночной голый двухметровый парень тащит девушку в майке? Со страшной скоростью?

Никого не волнует. Вот совсем.

Уже.

Кладу похищенную на застеленную полиэтиленом койку, удостоверяюсь, что дышит отлично, выдыхаю. Сумки на стол, сам к интеркому.

— Онахон! Охахон! Еще одну принес. Передайте Веронике.

— Хорошо! Но та еще занята с Клеменцовым!

— Ничего, дивчина спать будет еще полчасика.

— Мы видели! Вить, ты бы ей хоть трусы надел!

— Да там одно название было… у неё в сумке есть. Новые и чистые. Всё, я пошёл искать еще…

— Стой, Вить! Тут от Кладышевой… в общем, Сухоруков нам не подходит! Никак! Вероника говорит, что он беспокойный.

— Убрать его, что ли?

— Да!

Глубоко вздыхаю. Ну да, и про старуху бывает порнуха. Впрочем, неудивительно. Свеженькие адаптанты-мужики, переживающие гормональный шок из-за того, что их уровень тестостерона (и многое другое) пришло в норму, начинают бычить и вообще вести себя беспокойно. Так, что там этот Сухоруков умеет? Ничего особенного…

Поэтому я просто вхожу в его «номер», тут же хватая парня за шкирку. Его я приволок сюда лишь в повседневной одежде, она вся сейчас на нем. Так и отпускаю… на волю. То, что этот кадр там орёт, верещит, цепляется за меня руками и даже своим жалким пушистым хвостом — никого не волнует. У меня нет времени объяснять.

— Да ты…, да вы…, — пыхтит парень, выброшенный мной на газон перед общежитием, — Не имеете права!

— Не имею, — равнодушно киваю я, закуривая. Даже курить приходится только так, чтобы еще что-то полезное сделать. Например: пронаблюдать за «некондицией». Чтобы ушла своим ходом и не возвращалась.

— Так какого…, — пыхтит выкинутый, — Я хочу назад!

— Мне насрать, что ты хочешь, — стряхиваю пепел я, — Важно лишь то, что хочу я. Не хочешь быть на улицах — вали, сдавайся. Приемные пункты работают круглосуточно.

— Возле них караулят! Бандиты! — выплевывает парень, до которого доходит серьезность ситуации.

— Не мои проблемы, Сухоруков. Пошёл вон.

Переигрывает. Нет там бандитов. Есть активисты, которые пытаются удержать «сдающихся», но они безобиднее тараканов. Просто мечтатели, еще пытающиеся уверить себя и других, что рано или поздно власти прекратят дурить. Как именно и что воспоследует потом для этих болтунов мрак полнейший, но они, как и многие неторопливые разумом — верят в свет в конце туннеля. Но не верят, что сами создали эту задницу.