Дурбар в Лахоре

Процессия двинулась однако и без своенравного магараджи.

– Вообразите, – повествовал прибежавший в башню некий юный чиновник, – магараджа настаивал, чтобы ему привели его слона к главному подъезду, где в то время устраивалась процессия, и вице-король влезал уже по лестнице на своего мамонта!.. Удивительное невежество и бестактность…

– И что же? Пустили его?

– Конечно не пустили: или ступай на предназначенное тебе место в процессии, или исчезай с заднего крыльца!..

– Да ведь он этим еще более оскорбится…

– Непременно!.. Следовало бы его еще более проучить… Наше правительство слишком нежничает с этими черномазыми!..

– Ну уж, будто бы, – сорвалось у меня с языка. – Так вы бы их лучше уж всех разом повесили, без дальних хлопот, – добавила я, постоянно забывая о своем щекотливом положении в Индии.

Юноша покосился на меня, а я прикусила язычок. К счастью, мистрис У. совершила счастливую для меня диверсию, спросив его, что же, наконец, стало с магараджей…

– Ничего особенного… Он сел на верховую лошадь и ускакал со своими сердарями домой, в лагерь… оставив слона в процессии…

– Да как же это? Разве слон так и отправится один и без седока?

– О нет! Им воспользовался кто-то… кажется, наш старый епископ…

Наконец процессия устроилась. Последний слон вывалил из ворот, и потянулась длинная, сияющая в догорающих лучах заходящего солнца золотом, пурпуром и дорогими каменьями, вереница порабощенных лесных гигантов… Впереди вице-король, за ним европейцы, а в хвосте порабощенные не менее своих слонов раджи и когда-то великие мира сего представители угасающих династий Востока. Всех слонов было, как выше показано, сверх пятидесяти, и возле этих махин самые рослые лошади кавалеристов и гарцующих сердарей казались издали и с высоты нашей башни собачками. Но вот приблизился пестрый кортеж к триумфальной арке из зелени и повернул по дороге к городу между двумя сплошными стенами войск. Снова выпалили царский салют, снова музыка прогремела национальный гимн, а затем снова грозное молчание! Ни крика приветствия, ни одного ура, ни малейшего изъявления радости, словно на эти массы напал столбняк. Похоронная процессия бывает оживленнее.

Что за притча такая? – недоумевали мы, ожидавшие, конечно, хоть искусственно-восторженного, но все же не такого холодного приема. Тайна отчасти разъясняется откровенною передовою статьей, появившейся несколько дней спустя в одной туземной газете. С переменой министерства индусы расхрабрились, спеша воспользоваться коротким сроком отдыха, гарантированного им победившей партией. Предоставляю говорить за себя самим туземцам, стараясь сохранить в переводе их оригинальный язык.