Дурдом с мезонином

— Хотим.

И Лидуся кивнула. И что интересно, Аня тоже кивнула. Хотя она-то каким боком хочет? Ей еще предстояло учиться два года. Зачем же ей замуж?

— Тогда помогу вам. Сама-то я много раз замужем была и снова не прочь сходить, так что прекрасно вас понимаю. Что же вы стоите? В ногах правды нет. Присаживайтесь.

Возле стола стояли еще два стула, девушки на них устроились и выжидающе посмотрели на хозяйку. Но та, разделив крупу на две кучки, продолжала невозмутимо перебирать зерна. На вид Глафире было лет пятьдесят — пятьдесят пять. Лицо у нее было округлой формы, с маленьким аккуратным подбородком и аккуратным носиком. Симпатичная женщина. Одета Глафира была очень просто. Какая-то футболка, лосины, на плечах для тепла накинут шерстяной свитер, рукава связаны узлом на груди. Совсем не так должна была бы выглядеть провидица и почти ведьма.

Какое-то время в комнате была тишина, а потом ее прорезал громкий мужской голос:

— Сволочи и гады! Кругом одни гады!

Аня так и подпрыгнула. Голос был какой-то нечеловеческий и доносился он из темного угла. Но Лидуся не дрогнула.

А сама Глафира подняла голову и неожиданно ласково отозвалась:

— Зато Петька хороший.

И голос, словно обрадовавшись, начал повторять:

— Петька дурак! Петька урод! Жрать хочу, дура! Мяса давай! Дурак! Дурак! Дурак!

Поднявшись, Глафира прошла в тот угол и включила торшер, комната мгновенно залилась теплым желтым светом.

— Ой! Это у вас попугай! — воскликнула Аня, рассмеявшись. — Говорящий!

Попугайчик был совсем маленький. Обычный волнистый попугайчик зеленого цвета с желтой шапочкой и рябой шейкой. Посмотришь, так ничего особенного.

— Но почему он у вас так ругается?

— Петя достался мне от моего последнего мужа. Тот принес Петю в дом еще совсем птенчиком и зачем-то научил птицу ругаться. А теперь муж умер. А Пете если что не по вкусу, или просто скучно, или хочется обратить на себя внимание, то он сыпет отборными проклятиями. Я пытаюсь его переучить, разговариваю с ним только ласково, но, видимо, что заучено в детстве и ранней юности, то и остается с нами на всю жизнь. Теперь Петя не желает ничего заучивать, ругается, словно сапожник, позорит меня перед людьми. Да, Петенька?

— Дура!

Аня снова вздрогнула. Не самый приятный характер у попугая. А Глафира молодец. Не выкинула противную птицу, кормит и лелеет ее, должно быть, в память о любимом муже?

— Семеро у меня мужей было, — неожиданно произнесла Глафира. — Непутевые были, все умерли.

Женщина насыпала Пете корма, которым тот и занялся, не тревожа больше покой хозяйки и ее гостий. А Глафира вернулась к своему занятию. Она перебирала зерна с увлечением, дула на них, пересыпала из руки в руку, внимательно присматриваясь к тому, в какой узор они ложатся на столе. Пересчитывала их, сортировала по кучкам, а потом снова считала.

— Что вы делаете? — не выдержала Аня. — Моя мама тоже раньше перебирала гречу, но так долго с крупой для каши она никогда не возилась.

Глафира улыбнулась:

— Эта крупа не для каши.

— А зачем?

— На этих зернах я вам погадаю. Первая половина крупы для твоей подруги, вторая для тебя. А чистила я ее для того, чтобы зарядить зерна своей энергетикой. Зернышки ко мне привыкли, впитали мою информацию, теперь с ними можно легко работать. Они все скажут, как есть.

— И что? — с любопытством спросила Лидуся. — Выйду я замуж?

— Выйдешь.

— За Славку?

— Нет, имя твоего мужа будет начинаться на букву «О».

И Глафира ткнула пальцем в зерна, которые и впрямь сложились в виде овала или буквы «О».

— Но Славка — это Вячеслав, — упиралась Лидуся. — И это имя на «В». Вот его фотография. Посмотрите и учтите, что я только за Славку замуж хочу!

— Забудь о нем, — неожиданно сурово произнесла Глафира, едва глянув на фотографию. — Предоставь мужчину его судьбе. Иначе и сама рядом с ним можешь погибнуть.

Лидуся схватилась за голову:

— Славка умрет? Так, да? Это ты видишь?

Глафира нахмурилась еще сильнее:

— Смерть я никому не предсказываю.

— Но он умрет? Глафирочка, дорогая, скажи мне! Я должна знать!

— Угроза над ним нависла, — нехотя ответила Глафира. — И на тебя тень тоже падает. Мой тебе совет, отойди от него.

— Но кто может хотеть его смерти? Вдруг еще можно повлиять на этого человека? Остановить? Воспрепятствовать?

Глафира снова принялась пересыпать зерно.

— Не вижу имени злодея. Но это женщина. Она связана с ним крепкими узами. Выставляется перед всеми его другом, а у самой на сердце черная злоба.

Аня покосилась на Лидусю. Не о ней ли и речь? Подруга мечтает выйти замуж за Славку, но при этом явно серьезно на него обижена, даже зла. Но нет, Глафира явно имела в виду кого-то другого. Не стала бы она предостерегать Лидусю от нее же самой.

— Эта женщина владеет черной магией, — бормотала Глафира, дрожа как безумная. — Помню ее. Она заговоры на смерть практикует. Совсем черная. Будьте осторожней, девочки, не вставайте у нее на пути, это для вас обеих может оказаться смертельно опасно.

И, порывистым движением смешав обе кучки, Глафира воскликнула:

— Все! Уходите! Сегодня я больше к гаданию не притронусь!

— Но, Глафира…