Дурная кровь

До станции «Лестер-Сквер» было двадцать минут езды. Как только Робин вышла на дневной свет, в кармане у нее завибрировал мобильный. Она приняла сообщение от Страйка:

Новость: я нашел д-ра Динеша Гупту, работавшего в 1974 вместе с Марго в кларкенуэллской амбулатории. Ему за 80, но в здравом уме; сегодня после обеда еду к нему домой в Амершем. Сейчас вижу, как Балерун завтракает в Сохо. Попрошу Барклая меня подменить и поеду к Гупте. Сможешь отменить встречу с Синоптиком и подключиться?

У Робин упало сердце. Один раз она уже вынужденно отменила отчетную встречу с синоптиком и считала, что будет нечестно кинуть его во второй раз, тем более в последний момент. Но ей очень хотелось воочию увидеть доктора Динеша Гупту.

Не могу подвести его вторично, напечатала она. Сообщи, как пройдет встреча.

Да, ты права, ответил Страйк.

Робин еще немного посмотрела на дисплей телефона. В прошлом году Страйк не вспомнил про ее день рождения и, спохватившись только через неделю, купил ей цветы. Поскольку он, судя по всему, устыдился своей оплошности, Робин вообразила, что он сделает себе пометку в ежедневнике и, возможно, установит напоминание в телефоне. Однако никакого «Да, кстати, с днем рождения!» она не дождалась, убрала мобильный в карман и, мрачнее тучи, зашагала к агентству.

10

Известно: ум написан на челе.Старик был с виду мудр, в сужденьях трезв…Эдмунд Спенсер. Королева фей

– Вы считаете, – заговорил престарелый, сухонький доктор, казавшийся еще меньше из-за массивных очков в роговой оправе, своего костюма и высокой спинки кресла, – что я похож на Ганди.

Страйк изумленно хохотнул: именно эта мысль крутилась у него в голове.

Доживший до восьмидесяти одного года, этот врач, казалось, ужался внутри своей одежды: ворот и манжеты сорочки зияли круглыми отверстиями, из брючин торчали костлявые лодыжки в черных шелковых носках. Из ушей и над ушами торчали пучки седых волос. На добродушном коричневом лице выделялись орлиный нос и черные птичьи глаза, сверкающие, проницательные, будто неподвластные старости.

На отполированном до блеска кофейном столике не было ни пылинки; гостиная, по-видимому, использовалась лишь по торжественным случаям. Обои цвета темного золота, диван и кресла светились первозданной чистотой в осеннем свете, проникавшем сквозь тюлевые занавески с бахромой. По бокам от окна попарно висели четыре фотографии. Из золоченых рамок смотрели четыре девушки-брюнетки, каждая в академической шапочке и мантии, с университетским дипломом в руках.

Миссис Гупта, крошечная, глуховатая, седая, успела рассказать Страйку, какие факультеты окончили ее дочери (две – медицинский, одна – иностранных языков и одна – информационных технологий) и насколько преуспели каждая в своей области. Она также показала ему фотографии шестерых внуков, которыми дочери на данный момент осчастливили их с мужем. Бездетной оставалась только младшая, «но у нее еще все впереди», непререкаемо, как Джоан, добавила миссис Гупта. «Без детей счастья не будет».

Подав мужу и Страйку чай в фарфоровых чашках и тарелку печенья – рулетиков с инжиром, миссис Гупта удалилась в кухню, где горланило реалити-шоу «Бегство в деревню».

– К слову: мой отец в юности познакомился с Ганди, когда тот в тридцать первом году приехал в Лондон, – сказал доктор Гупта, выбирая себе рулетик с инжиром. – Папа тоже оканчивал юридический факультет, но после Ганди. Наша семья была побогаче: в отличие от Ганди, моему отцу хватило средств, чтобы приехать в Англию вместе с женой. Когда папа получил диплом судебного адвоката, родители приняли решение остаться в Соединенном Королевстве. А мои близкие родственники стали жертвами раздела Индии. Нам еще повезло, но оба моих деда с семьями, а также две тетушки были убиты при попытке выехать из Восточной Бенгалии. Их зарезали, – добавил доктор Гупта, – а тетушек перед тем изнасиловали.

– Мои соболезнования. – Страйк не ожидал, что беседа повернет в такое русло: он успел раскрыть блокнот и теперь, занеся ручку, сидел с самым глупым видом.