Дурная кровь (в сокращении)

Когда они проходили мимо меня, левый глаз Брендана вдруг открылся. Он судорожно стал шарить взглядом по сводчатому потолку, словно надеясь увидеть небо. Потом застонал, дернулся, и взгляд его стал безжизненным. Так Квиллиан и умер на руках у полицейских, в одном из тех глубоких подземелий, которых он боялся всю жизнь.

Поезд подъехал поближе, и вторая команда санитаров занесла Майка в пустой вагон, чтобы доставить его в отделение неотложной помощи больницы Белльвю.

Он растянулся на сером виниловом сиденье вагона. Один из медиков осмотрел его ногу.

— В больнице вам сделают рентген, но, похоже, у вас порвалась связка и треснула кость. Нога сильно распухла.

— Болит дьявольски. У вас подушки не найдется? А то эти сиденья жестче камня. У меня теперь затылок болит даже сильнее, чем нога.

Я рассмеялась и, присев рядом с ним, положила его голову к себе на колени, убрала с его лба прядь волос.

Он взглянул на Мерсера:

— Куп заработала сегодня повышение в чине. Как ты додумалась до шутих? Когда эта мысль пришла тебе в голову?

— Когда я увидела в старом вагоне бамбуковые сиденья. Дядюшка Чарли как-то рассказывал мне, что самые первые шутихи делали из бамбука. Бамбук растет так быстро, что воздух оказывается заперт его перегородками, и когда стебли бамбука бросают в огонь, они с громким треском взрываются. Я и подумала: если Квиллиан где-то рядом, взрывы напугают его, и он выскочит из укрытия.

Поезд миновал спуск, ведущий к станции «Бруклинский мост», а затем и саму станцию — мы ехали спецрейсом, предназначенным для доставки в больницу очень важного пациента.

— Я думал, ты подземку терпеть не можешь, — сказал Майк, сжимая мою ладонь. — А ты чуть не улыбаешься.

— Все уже закончилось, Майк. Мы целы. И я возвращаюсь домой почти из центра Земли. Это и вправду подземный город мертвых, и мне не терпится покинуть его.

Мерсер, державшийся за вертикальную стойку, спросил:

— Как ты догадался, что О'Мэйлли заезжал к Триш за деньгами?

— У нас с Куп имелись все банковские записи Брендана и данные о его звонках за последний год. Имя его брата в них нигде не встречалось. Однако, когда Триш рассказала нам о том, как Дюк всегда вступался за своего младшего брата, мне показалось логичным, что к нему-то Брендан в конце концов и обратится. А что еще он мог предложить Дюку, кроме денег? Скорее всего, Триш нашла их, когда прибиралась в квартире погибшего брата.

— А Тедди О'Мэйлли?

— Он вел двойную игру. Между Квиллианами и Хассеттами существовала кровная вражда, а О'Мэйлли подыгрывал и тем и другим. Он был готов продать Квиллиана, надеясь нажиться на этом, и здорово просчитался.

Поезд уже миновал станции «Бликер-стрит», «Астор-плейс» и «Четырнадцатая улица».

— Полагаю, Петерсон бросил сейчас своих людей на поиски Бобби Хассетта, — сказал Майк Мерсеру. — После того как меня осмотрят и перевяжут, мы с тобой сможем присоединиться к ним.

Мерсер покачал головой:

— Думаю, когда врачи покончат с твоей больной ногой, непробиваемой башкой и всем прочим, мистера Хассетта уже упекут за решетку.

— Слушай, ну ее, эту больницу. Может, прокатимся до конца линии? — спросил Майк.

— Меня увольте, мистер Чапмен, — сказала я. — Я хочу как можно скорее глотнуть свежего воздуха и увидеть солнечный свет — вернее, лунный. Хочу, чтобы тебе починили лодыжку и ты сводил меня на танцы. Хочу, чтобы все, кому успел навредить Брендан Квиллиан, узнали: больше он этого не сделает. Хочу открыть кран на кухне, глотнуть самой вкусной в мире воды и мысленно поблагодарить за нее людей, которые зарываются под землю, чтобы мы получали эту воду. Хочу, чтобы ты пообещал мне, что никогда…

— Полегче, Куп. Уж больно многого ты хочешь. Наверное, мне следует еще и попросить прощения за то, что я затащил тебя на эту соединительную ветку, так?

— Угости меня выпивкой, потом еще одной, а уж после и спрашивай. Если рука, в которой я буду держать стаканчик, не задрожит и я не пролью ни капли виски, ты получишь прощение.

— Что скажешь, Мерсер? Недурно я устроился, а?

Вагон покачивался из стороны в сторону, и Майк снова сжал мою ладонь.

Линда Ферстайн

Биография

Родилась: 5 мая 1947 года.

Живет

: либо в Нью-Йорке, либо на острове Мартас-Винъярд.

Семья: муж Джастин Фельдман; приемные дети, внуки.

Любимый фильм: «Дурная слава» Альфреда Хичкока.

Любимые писатели: Джон ле Карре, Майкл Коннелли, Филлис Дороти Джеймс, Патриция Корнуэлл.

Веб-сайт: www.lindafairstein.com

Линда Фэрстайн родилась и выросла в Нью-Йорке. Она окончила колледж по специальности «английский язык и литература», но решила продолжить обучение на юридическом факультете Университета штата Виргиния.

Среди соучеников Линды Фэрстайн было 340 юношей и всего 10 девушек.

— У нас проводились «женские дни», — вспоминает Линда. — Мы входили в аудиторию, и преподаватель говорил: «Всем встать, сегодня „женский день“». Мы краснели, но весь день спрашивали только студенток.