Дурная жена неверного дракона

Стоило им представиться, женщина прикрыла глаза, обессиленно откинула голову и истерично-надрывно простонала:

— Теперь нас ждет виселица…

Даже загнанный в угол тушканчик, развернется и попытается атаковать, поэтому я не стала загонять отчаявшуюся троицу в «тупик», а постаралась хоть немного успокоить их, обнадежить. Собрала остатки выдержки и как можно спокойнее ответила:

— За кружево? Глупости! Можете взять, если вам очень нужно.

— Очень! — всхлипнула женщина, торопливо вытирая красными от тяжелого труда руками выступившие слезы. В порыве признательности она начала горячо благодарить меня, что-то тараторить. Я отчаянно делала вид, что внимательно слушаю, но голова налилась тяжестью.

Закрыв глаза, решила для себя: будь, что будет...

…Мои губы приоткрыли, попытались что-то влить.

Ощутив во рту ненавистную горечь, я машинально выплюнула её.

Неужели поймали?! Вернули в замок?

Распахнула глаза, ожидая увидеть темную ненавистную комнату, но обнаружила себя засыпанной ворохом листьев, около костра, у которого грелись нищенка и её дети...

***

— Очнулась! – Велли неохотно отодвинулась от костра и поползла ко мне.

— Если будет воротить нос от отвара, то не на долго, — её брат, что сидел ко мне ближе всех, бросил на меня угрюмый, обиженный взгляд и потер на чумазой рубашке мокрое пятно. Кажется, водную процедуру устроила ему я, выплюнув горечь.

— Прости. Я думала, это отрава.

— На вкус, да, противная штука, но согревает и дает немного сил, — ворча, объяснил Арт, принимая извинение. – Ничем другим поделиться с тобой не можем. Кстати, а что с тобой случилось?

Я замешкалась: что бы ответить?

— Арт! – устало одернула нищенка сына. – Это не наше дело.

— Да, мама… — согласился подросток и раскашлялся.

— Как тебя зовут? — спросила меня Велли.

— Инна, — назвала я свое настоящее имя.

— Красивое. Но я такого никогда не слышала.

— Велли, не приставай! – проворчала женщина. Она была уставшей до изнеможения, при этом натянутой, как струна, и еще умудрялась из последних сил укачивать хныкающего ребенка, что держала на руках.

Чужое присутствие её смущало, однако она вынужденно терпела меня и заботились в меру своих сил.

— Бедняги, — я продолжала внимательно разглядывать странную компанию, ежившуюся у костерка, разведенного в осеннем лесу, ночью. Что ни говори, но старшие дети воспитаны достойно. Это косвенно подтверждало, что они тоже попали в неприятности. – Что с вами случилось?

— Нас выгнали из нашего же дома, — с горечью пожаловалась Велла. – Папа умер, и вот… А с тобой что случилось?

— Как-нибудь потом расскажу.

— Ты не северянка, — деловито уточнил её брат. – И кружево у тебя дорогое. И ткань сорочки… — Он осекся, почувствовав, как на себе недовольный взгляд матери.

— Считайте, что кружево я вам подарила, — вновь заверила я женщину. – Если замерзну тут, то мне оно не понадобится.

— Вот и чудно, — грубовато отозвалась женщина, стараясь не смотреть на меня. Ей было очень стыдно, что она докатилась до такой жизни. – Завтра его продадим, снимем комнату, а потом попробуем немного заработать. Если Светлая поможет, выберемся.

Настрой женщины мне определенно нравился. Он даже передался мне, и я для себя решила: если уж выжила, выбравшись из стольких передряг, то для чего-то это нужно. Хотя бы даже помочь этой бедной семье. Но прежде надо встать на ноги.

— Поможешь осмотреть рану? – обратилась к ней.

Она передала ребенка сыну, медленно поднялась.

А едва подошла, к ней присоединилась Велли. Арту подходить запретили, чтобы не смущать меня и не нарушать приличий.

— Как тащить её на себе, так можно. А как посмотреть – так нельзя! – обиделся он, демонстративно отсев подальше с ребенком на руках.

— Спасибо, Арт, — поблагодарила я подростка.

— Не за что. Считай, что я отработал кружево.

— Арт! – рявкнула женщина.

Добившись тишины, она стала осматривать меня.

— Это ожог, — сообщила уверенно.

— Где ожог? – я ожидала услышать совершенно иное.

— Здесь… И здесь… — Показывая на себе, женщина обвела пальцем вокруг своей шеи, опускаясь ниже, к ключицам. Её жест напомнил мне о кулоне, который висел на цепочке. Так-так-так…

— А тут… — нищенка очертила небольшое место над ложбинкой. – Глубокий порез. Еще кровит.

— Насколько глубокий? – уточнила я, предполагала как минимум ножевое ранение.

— Не бойся, заживет, – деловито ответила она. – Только шрамы могут остаться. На шее так точно…

— Ой! – воскликнула Велли, ткнув пальцем в рану. – Что-то блестит!

Я приподняла голову, пытаясь присмотреться к не смыкающимся краям небольшого пореза. Из него в самом деле что-то торчало. Стоило поежиться от холодного ветра или пошевелиться, в тело как будто и в самом деле впивалось что-то острое.

Нищенка помогла мне удержать голову на весу, подложив руку.

— Кажется, стекло, — подытожила Велли, вглядываясь в рану. – Надо достать. – Хотела протянуть руку и подцепить ноготками, но я остановила девочку:

— Грязными руками не трогай!