Дурная жена неверного дракона

– Совсем не в себе? – не унимался болтливый. – Неужто лучшие столичные лекари не помогли?

– Кто знает.

– Иначе с чего герцогскую дочь спешно замуж выдавать? Поди порченная. Ведь дурная, не ведала, чего творит.

– Помолчи, дурак. Вон едут…

Я смогла сесть выше и глазком выглянула в окошко.

Ничего необычного: пролесок вдоль пыльной дороги, но, увидев проезжавшего мимо всадника в плаще и странной одежде, я впала в оторопь. Тут еще взгляд упал на руки, которые были однозначно не моими!

Мои не такие изящные, но ухоженные. А эти бледные, с тоненькими пальчиками и обломанными ногтями, с толстой темной каймой грязи…

Я постучала по своему лбу, чтобы прийти в себя, снова взглянула на руки, но они определенно оставались не моими!

Тогда-то и зародилось подозрение, что я в самом деле не в себе и не ведаю, что творю!

Глава 2

Где бы я ни оказалась, и кем бы сейчас ни была, то, что происходило – происходило в самом деле и не сулило ничего хорошего. В этом я все больше убеждалась, разглядывая изящные руки; небрежно заплетенную косу, перекинутую на грудь; миниатюрные ножки в синих чулочках…

Чтобы убедиться в догадке окончательно, приподняла выше подол платья, длинную сорочку и, наткнувшись на нижнее белье в виде панталон, поверила уже безоговорочно — я попала в чужое тело.

Не знаю, чем провинилась бедняжка Каррина, но родня вручила её подлецу и забыла о девочке. Что ей плохо, что её пытаются сжить со свету, никого не волнует. Братец дружит с Дерри и, наверно, сам не лучше дружка. А значит, за Каррину некому заступиться. И если она, то есть я, доедем до монастыря – это будет чудо.

Только что-то подсказывало, что в обители Тихих Затворниц живется тоже не сладко.

Прокручивая в голове услышанное и увиденное, я всё больше проникалась безвыходностью ситуации.

Вот уж попала!

Конечно, предали не меня, а хозяйку этого тела, но даже так было горько осознавать глубину людской подлости. Из-за негодования в груди вспыхнула обжигающая лава и разлилась по венам огнем, угрожая новым приступом. Чтобы предотвратить его, я попыталась отвлечься от обиды.

Ладно. Пусть неприятности Каррины обрушились на меня, хотя я точно знаю, что я не она, но кто об этом знает? В этом мире никто, кроме меня... И это большой плюс.

Каррина была робкой, раз терпела выходки неверного мужа, предательство брата и родных. А я – не она, и кое-кого ждет большой сюрприз. Главное, чтобы в меня не влили ядовитое пойло снова.

Пока слуги были заняты, я немного сдвинулась с лежанки и попыталась открыть крышку сундука, чтобы посмотреть, что там. Но неожиданно повозка дёрнулась и остановилась, едва не прищемив мне пальцы.

От резкого рывка я упала на лежанку, стукнувшись боком. Больно-о! Но хорошо, что я сдержалась и не издала ни звука, потому что мимо окна прошел слуга, заслоняя солнечный свет…

— Ось сломалась! Вот мрак!— раздраженно посетовал он, стоя совсем рядом.— Не мог Его Светлость отправить женушку в монастырь магическим переходом? Хлоп глазами, и она уже там. И нам не надо тащиться в захудалую дыру!

— Не наше это дело. Сказано отвезти – везем. Герцогиня спит, хлопот с ней нет, а уплочено щедро. Хорошая работенка. Так бы и возил.

— Кажись, она спит крепко… — тон болтливого слуги, что так и стоял рядом с дверцей, мне не понравился. — Но надо бы её еще напоить.

— Много тоже плохо. Не бери грех на душу.

Вдруг дверца кареты щелкнула и приоткрылась. Свежий ветерок прошелся по лицу. Хорошо, что я лежала с закрытыми глазами, иначе бы слуга заметил, что я пришла в себя.

— Терн! Смотри, она одеяло скинула! – голос болтливого стал тягуче-масляным.

У меня сердце ёкнуло. Особенно когда, тяжело ступая, подошел второй слуга.

— Чего уставился, — пророкотал он басовито первому. – Пшел вон!

Я ощутила, как одеяло накрыло меня по самую шею.

— Так напоить надо. Чтобы не проснулась, — не унимался болтливый.

— Лучше помоги с колесом.

— Ладно. Инструменты достану.

Дверь закрылась. Я, почти не дышавшая, сделала вздох. Но тихие мужские шаги послышались у дверцы с другой стороны…

Затем она бесшумно приоткрылась. Раздались шорохи, а потом надо мной склонилось несвежее тело…

— Спишь, голубка? — зашептал слуга, обдавая меня смрадным дыханием. – Спи-спи!

Мужская шершавая рука коснулась моей щеки, и я едва не вздрогнула.

— Хороша-а…

Ладонь, скользнув по губам, опустилась на шею, погладила и юркнула под одеяло. Пройдясь по груди, стала опускаться ниже…

Я лежала ни жива ни мертва, изо всех сил стараясь не выдать себя.

— Верес! – где-то рядом гаркнул другой слуга. – Пошел вон! Еще раз подойдешь, руки переломаю.

— Капля снадобья, и я сам тебе переломаю и руки, и ноги… – тихо просипел Верес. Но, захлопнув дверцу кареты, покладисто отозвался: — Я ж ничего! Только убедился, что она спит!

Слушая брань слуг, я окончательно убедилась, что надо скорее делать ноги. Иначе, с покровом ночи, никакой Терн меня не спасет.