Дурная жена неверного дракона

Сир Гевин, советник и ещё несколько доверенных лиц сопровождали Драгопатероса с супругой.

Пока присутствующие стояли, склонив головы, высокородная чета, одетая в цвета королевства, царственно прошла по ковровой дорожке, поднялась по ступеням и расположилась на тронах.

Глашатай ударил посохом и обратился к собравшимся:

– Мы собрались здесь, перед лицом Светлой, чтобы развеять ложь и очистить доброе имя невиновных. Или подтвердить обман и покарать грешников.

– Мы пришли, чтобы перед лицом Светлой добиться справедливости! – прокаркал старик, вскидывая с вызовом голову и скидывая с лысеющей головы, капюшон. Он оказался невзрачным, с крючковатым носом. Прежде я не видела его, но по сиплому голосу врага опознала – это Эрнеле, глава инквизиума. Он надменно взирал на нас с нескрываемой усмешкой, считая, что победа его в руках.

– И развеять ложь! – прорычал сир Гевин, уничижительно взирая на гадкого, сутулого инквизитора с высоты своего роста.

– Чем разглагольствовать, приступим к делу. Светлая рассудит, кто прав, – ухмыльнулся Эрнеле.

– Светлая рассудит, – кивнул сир Гевин, отходя к королевской чете.

Мне стало страшно. Но оторопь быстро сошла. Я для себя решила: без боя в руки инквизиума не дамся!

Стоило принять решение, к кончикам пальцем потекла магия. На удивление её было так много, что я удивилась.

– Не поддавайся на провокацию, – шепнул Даррен, беря меня за руку.

Я представляла заседание совета, как обычный суд с прением сторон, когда судья следит за ходом дела. Однако оказалось, что Совет проходил совсем не так.

Драгопатерос хранил молчание, с каменным лицом наблюдая за выходками Эрнеле. Зато толпа реагировала на любой «жареный» факт громкими возгласами.

Заседание королевского совета походило на бодание между инквизитором и сиром Гевином. Даррен пока хранил молчание. Но его частое дыхание выдавало его ярость. Да даже я сдерживалась с трудом.

Обвинения, предъявленные мне, были обыкновенным очернением. Меня голословно называли самозванкой, окрутившей чужого мужа, обвиняли в многочисленных пожарах, бедах и даже засухе. Это нелепая ложь, однако толпе было без разницы – за неурожай должен был кто-то ответить.

Я думала, достаточно будет доказать, что моя брачная связь настоящая, и Совет разойдётся, однако коварный инквизиум решил зайти со стороны, с которой я не ожидала подвоха.

Они первыми вызвали свидетелей, среди которых оказался сосед, имя которого я всё время забывала. Он не забыл мой отказ и очернял меня с воодушевлением и желчью.

Да инквизиум пригласил в свидетели даже моего заклятого конкурента Баржа, который сам недалеко ушёл от преступников и вымогателей!

Выступили и завистливые соседки, проживающие со мной на одной улице в Нагнете.

На голубом глазу лжецы утверждали, что я хваткая, ушлая, изворотливая дрянь, любившая завлекать чужих мужей в свой дом «разврата» и устраивать настоящие оргии. Одна совершенно незнакомая мне женщина, театрально рыдая и всхлипывая, рассказывала, как я обобрала её мужа, став его любовницей.

В подтверждение инквизиция предоставила выписки по моим платежам, которые я уплачивала в магистрат в качестве налогов и покупки патентов.

Придворные, собравшиеся в зале, шушукались, закатывали глаза, лицемерно вздыхали: «Ах, где это видано, чтобы аристократка стала торговкой!»

Мне на их мнение плевать, а слушать нелепости было бы смешно, если бы на кону не стояла жизнь. Я то и дело порывалась защитить себя, однако Даррен наклонялся и шептал:

– Пусть изрыгают ложь. Им же хуже.

– Уверен?

– Да! – он уверенно кивнул, и я немного успокоилась.

К тому моменту, как пришло время нашей защиты, толпа уже уверовала, что я самозванка, лицемерка и алчная злодейка.

Однако Даррен держался с достоинством, и его спокойный голос удивил толпу, когда он объявил:

– У нас также есть свидетели. Выслушаем же и их.

Потянулась череда моих «защитников», которые рассказывали про моё успешное дело, однако акцентируя рассказ на моём упорстве, старании, предприимчивости, доброте.

А уж Рыжики рассказывали обо мне так проникновенно, упоминая детали, про которые я уже забыла. Но именно они находили отклик в сердцах простых людей.

– Достаточно! – Инквизитор Эрнеле грубо оборвал братьев. – Как можно верить сопливым юнцам, мать которых порочная женщина? Да достойный муж, соблюдающий законы Светлой, никогда бы не позволил, чтобы его благородная жена проходила рядом с домом разврата!

Этот горячий факт из моей биографии оживил зрителей, они зашептались, загомонили. Даррен невозмутимо парировал:

– Я доверяю жене и намеренно спрятал её там, чтобы уберечь от ваших лап!

– Святотатство! Оскорбление слуг Светлой! – зашипел Эрнеле, для которого Даррен отныне стал заклятым врагом.

Радовало, что Даррен, поддерживал меня. Это стало отрадой, но и печалью. Не хочу подставить тех, кто дорог мне. А Даррен всё-таки стал близким человеком. Пусть не таким, как дочь, как Жиаль и её дети, но тоже по-своему близким. Я не желала ему зла.

Толпа засвистела, закричала:

– Позор рогоносцу! Позор рогоносцу!