Дурни Вавилонские

— Это хорошо. Гамид и Вагад, вы будете делать только то, чего я потребую. Повторите!

— Мы будем делать только то, чего ты потребуешь, господин.

— И даже ради спасения моей жизни вы ничего не предпримете, если я вам не прикажу.

— Да, господин.

— Клянитесь этой вашей крестовиной Мардука.

Мы вспомнили дерьмовозов из Нашей Башни, но послушно произнесли:

— Клянемся, господин.

— Берите пирожки, ешьте и слушайте меня. Мне нужны веревки и канаты. По разным причинам я не могу купить их сам. Я дам денег Гамиду, чтобы он купил полсотни локтей тонкого каната и столько же прочной веревки. Гамид, ты будешь брать этот товар у разных продавцов. Так… Пять локтей у одного, пять — у другого, пять — у третьего, пять — у четвертого…

— У нас не так много торговцев канатами и веревками, господин!

— У нас их много. А ты, Вагад, не смей покупать эти веревки и канаты. Все знают, что ты мой носильщик. Повтори.

— Все знают, что я твой носильщик, господин.

— Ешьте пирожки. Если вы из-за них столько претерпели, то будет справедливо, если вы сожрете всё блюдо, ослятки мои.

И мы его сожрали.

Потом я проводил Гамида и вернулся на свое место.

Слишком многое случилось в этот вечер, и я думал, пытаясь всё осознать.

Начал я с крестовины Мардука.

Если это действительно священная крестовина, как сказали Абаду, и она соединена со страшными вещами в гремящей и скрипящей комнате, то и эти вещи — священны. В самом деле, ящики, которые выезжают из стены сами собой, и прутья, которые поднимаются без помощи человеческих рук, и колеса, которые вращаются, действуют благодаря божественной силе Мардука, а мы, дурни, вломились в святилище, и хорошо еще, что его мощная ладонь нас не пришибла.

Но она должна была пришибить моего хозяина, который страшно ругался в двух шагах от святилища. Однако он цел. Может быть, он заранее откупился от мести всесильного бога, пожертвовав деньги на храм? Или же он сам — жрец высокого ранга, довольно вспомнить, как ласково говорил с ним тот мужчина. Это уже более походило на правду. Ведь тот мужчина — человек, имеющий власть и применяющий ее…

Тут я, разумеется, вспомнил про Таш.

Кто она? Может быть, и в самом деле жрица? И даже не жрица Асторет, а кого-то еще из великих богинь. Только жрица может так распоряжаться с людьми, их жизнью и смертью…

Тогда убивать ее нельзя! И нужно вразумить Гамида, чтобы даже не пытался.

Я еще много о чем думал и незаметно перешагнул черту между явью и сном, продолжая размышлять и созерцая картины сна. Опомнился я, когда меня крепко встряхнул Абдад. Женщина Фош приготовила нам горячую еду, и носилки ждали нас у дверей.

Вечером, когда мы вернулись на шестой ярус, хозяин велел мне после захода солнца спуститься вниз и найти Гамида. Если Гамид уже успел купить веревки и канаты, то забрать их, а если не успел — крепко дать ему по шее, поскольку бестолковость, несомненно, необходимая тем, кто гоняет тачки, тоже должна иметь пределы.

— Спрячешься, обмотаешь их вокруг поясницы по голому телу и сверху наденешь тунику, — сказал мой хозяин. — Чтобы никто их у тебя в руках не видел! И чтобы никто не видел, как твой брат передает тебе покупку.

Я всё выполнил точно и принес пять локтей веревки и пять локтей каната.

— Отчего так мало? — спросил хозяин.

— Ты сам так приказал, господин: у одного торговца пять, у другого пять…

— Молчи! Я должен был это предвидеть.

Несколько дней спустя у нас было довольно много веревок и канатов. Я по приказу хозяина в темноте привел к нему Гамида.

— Сперва я вас покормлю, — сказал господин Осейф. — Вот жареная рыба, поешьте немного, а настоящее угощение будет, когда вы исполните мое поручение. Идем.

Поев, мы взяли три больших куска прочного каната, связали в один и сделали на нем толстые узлы.

Хозяин прекрасно знал все внутренности Другой Башни. Мы по лестнице поднялись на седьмой ярус, и он вывел нас узким коридором к Трубе. Там было окошко, необходимое для притока воздуха.

— Кажется, здесь, — сказал господин Осейф. — Один из вас вылезет в окошко и по канату спустится вниз. Второй же будет держать этот канат и помогать ему, то отпуская, то притягивая. Труба освещается снизу — там допоздна ослы крутят крестовину. Того, кто будет висеть на канате, не заметят — а он увидит всё, что нужно. Поняли?

— Поняли, господин, — ответили мы.

— Идем дальше. Увидеть этот человек должен выходящее в Трубу окно на уровне третьего яруса. Обычное окно, вряд ли закрытое ставнями. Оно будет не прямо над этим вот окном, а немного в стороне. Третий ярус узнать нетрудно — он лишь на локоть выше столба от крестовины, вернее сказать, металлического наконечника, которым увенчан столб. Я приказываю тому, кто спустится, изловчиться и закинуть в окошко вот эту табличку.

Господин Осейф достал из-за пазухи обожженную табличку со знаками, завернутую в тряпки.

— Это всё, — завершил он. — Одновременно с тем, кто спустится на канате, будет опущена и веревка с привязанным грузом. Груз я тоже захватил. Выполнив приказание, тот человек дернет за веревку, и мы его поднимем и втянем сюда. Но он и сам будет подниматься. Кто из вас полезет в окно?