Дурни Вавилонские

— Должна быть. Ведь не я один хочу работать там, где не придется ломать голову над превращениями чисел и хитростями торговцев. Мы жили бы там вместе — мои братья и я, каждый взял бы себе жену, мы бы честно трудились, строили башню, а она кормила нас, неужели боги не могут позволить людям создать такую башню?

— Всюду, где начинают строить башню, тут же заводятся обманщики, — сказала Лиш. — Мать привела меня сюда, когда я еще не носила платка и в жаркую погоду бегала голышом. Тогда в Другой Башне было всего два яруса. При мне она росла, и чем выше становилась, тем больше тут было обманов, внезапного богатства и внезапных разорений. Самое надежное — быть внизу, сверху падать очень больно.

— Давай уйдем, — попросил я. — Иначе мы с братьями натворим глупостей. Я понимаю, раз ты говоришь, что ложа нужно сжечь, значит, так оно и есть. Но когда я вернусь на шестой ярус, я начну мечтать о том, как мы продадим их и получим кучу сиклей, представляешь — сиклей!

— А не хочешь ли ты помечтать о том, как совершится обряд и мы станем мужем и женой?

— А ты? — Я прижал ее к себе. — Слушай, Лиш… я ведь давно люблю тебя… а обряд можно и потом…

— Ты что? Решил меня опозорить?

— Ты любишь меня?

— Я так люблю тебя, что готова пойти с тобой к устью реки искать башню, где нет обмана. Но сперва — обряд… убери руки!..

— Не бойся!..

Так мы разговаривали в темноте, и я был всё смелее, и она грозилась закричать, чтобы прибежали стражники, но не кричала. И я целовал ее в губы, и мой разум помутился, так что Лиш в конце концов вырвалась и убежала, а я упал на землю, еще хранившую дневное тепло, и растянулся, счастливый, как будто мне подарили десять сиклей. Она целовала меня в губы! А потом я пошел к догоревшему костру, но не нашел там ни Левада, ни Гугуда, ни Тахмада, ни Абада, ни резных лож.

Что мне оставалось? Я отправился в свое жилище. Но на лестнице я обнаружил Гамида.

— Что тут у вас за безумие? — спросил он. — Может, ты мне объяснишь?

— А что?

— Я видел Абада, который тащил в потемках на плече что-то длинное, длинное… Я спросил его, что это. И он ответил: брачное ложе. Пока я стоял, разинув рот, он ушел. Потом я по дороге к башне нагнал Левада, и он тащил на плече похожее, длинное-длинное. Я и его спросил, что это такое. Он ответил: самая бесполезная в мире вещь, которая стоит не меньше десяти сиклей, но делиться со мной он не будет — ведь меня не было, когда эти вещи раздавали. А где твое длинное, длинное?

— Я спрятал это в яме за огородами и забросал ветками.

— Может быть, я сошел с ума? Нет, похоже, всё верно — я сошел с ума. Иначе и быть не могло. Вам раздавали какие-то длинные, длинные, а у меня в это время помутился рассудок…

Он тихо засмеялся.

— Их не раздавали, мы сами взяли их, — объяснил я. — Мы с тобой братья — и у меня помутился рассудок. Скажи, тебя когда-нибудь целовала девушка в губы?

— Да… целовала… А ты откуда знаешь? Ты подглядывал?!

И я всё понял.

— Гамид, ты среди нас самый умный, — сказал я. — Ты умнее Тахмада, и ты научишься делать деньги из чисел. Почему твой ум действует, когда дело касается денег, и спит мертвым сном, когда появляется эта женщина? Она околдовала тебя?

— Нет! Я знаю, что она уже не девица! И у нее грубая кожа на руках и на плечах!

— Так в чем же дело?

— Не знаю… она умна, может быть, это?.. Она даст мне то, чего не даст хорошенькая подавальщица из харчевни, она приведет меня на верхние ярусы…

— Подавальщица из харчевни будет тебя любить, а эта… выполняет чьи-то приказания!

— Какие приказания?

— Откуда я знаю!

— Нет никаких приказаний — просто она убежала от своего хозяина, от того мужчины, чтобы встретиться со мной.

— Она не убегала от него.

— Ты ничего не знаешь. Она получает деньги за то, что вербует парней, и очень много заработала, когда сумела увести из Нашей Башни разумных — Амалека Бади и Ровоама Бубу. И она опять вернется в город, чтобы найти еще парней, — нужны носильщики и очень быстроногие мальчишки. Но ей нужны деньги, чтобы стать главной жрицей.

— Кем?

— На восемнадцатом ярусе будет храм Асторет, сейчас она уже заказала для него изваяния. В нем будет не меньше двенадцати жриц, она — главная. Но нужно много денег. Потом, когда храм откроется и в нем будут проводить обряды, вложенные деньги вернутся.

— Она все-таки жрица?

— Да.

— Значит, она никогда не выйдет замуж?

— Не знаю…

Я тоже не знал. И мы сидели на темной лестнице, и мне было немного стыдно за то, что я могу жениться на Лиш и быть с ней счастливым, а Гамид жениться на Таш не может.

— Пойдем наверх, — сказал я. — Мы переночуем в моем углу. У меня там припрятаны сухие лепешки и орехи.

— Нет, я пойду к нашим. Пора спать. У них я сразу засну, а с тобой буду еще разговаривать.

— Как знаешь… Тс-с-с…

Я не сомневался, что в Другой Башне водятся крысы. Где запасы зерна, там и они. Я только не знал, что они так громко скребутся.

— Вот тут, — Гамид показал на стенку.

— Странно. Обычно зерно хранится возле харчевен и пекарен. Мы сейчас на уровне самого первого яруса, тут ничего похожего нет, — сказал я.

— А может, есть, только мы не знаем. Молчи…