Дурные правила

Юсупов хотел было занять нас очередной байкой о своей предвоенной одесской жизни, одной из тех, что он всегда травил перед выходом на серьезные задания, но в этот момент из-под брезентового полога показалась коренастая фигура, одетая в полковничью шинель. Это был Кривоносов – плотный, крепко сбитый, с черными, как смоль, волосами и прямыми, как будто сложенными из кирпичиков, чертами лица. Войдя, он молча козырнул нам, а я, признаться, даже слегка растерялся, не зная, как его приветствовать. Мои разведчики дружно подскочили и отдали ему честь, видимо, в замешательстве от его грозного вида и полковничьей формы. Я кивнул ему, не вставая, а он прошел вглубь и встал у стены, молча устремив свой тяжелый немигающий взгляд куда-то в угол. Вид его был мрачен, и мне вмиг стало очень неуютно. Тем временем вошел Лукин и, взяв из выдолбленной в бревнах ниши еще одну кружку, налил в нее чаю и протянул Кривоносову.

– На, Александр Григорьевич, хлебни на дорожку чайку.

– Не хочу, – отвечал тот, стоя к нему в пол-оборота.

Лукин печально посмотрел на мрачную фигуру, потом заглянул в кружку и выловил оттуда какой-то мелкий сор.

– Это группа лейтенанта Спицына. Будете сегодня вместе выполнять боевое задание. Все командование лежит на лейтенанте, ему ты подчиняешься полностью, понял?

– Так точно, – хмуро пробурчал Кривоносов.

– И смотри, без фокусов, что бы там ни было, понял? – на этот раз строго сказал комбат.

Кривоносов вытянулся по стойке смирно и уже совсем другим голосом громко выпалил:

– Есть, товарищ майор!

– Вот так-то, – удовлетворенно хмыкнул Лукин и обратился ко мне:

– Пока твои бойцы чай допивают, пойдем-ка перекурим.

С этими словами он повел меня наружу. Там, в траншее, комбат достал расшитый бисером кисет с махоркой и сказал очень серьезным тоном:

– Держите ухо востро. Дело серьезное, на контроле у замполита дивизии, и шутить никто не будет.

Потом он смачно затянулся короткой самокруткой, мастерски скатанной буквально за несколько секунд. Я машинально поправил портупею и спросил:

– Вы это насчет Кривоносова?

– Я это тебе в целом говорю, о ситуации. С Александром я общался вчера, все ему разъяснил подробно, думаю, он меня понял.

– А товарищ Скворцова? Где она будет находиться? – поинтересовался я.

– За нее не беспокойся, она на месте будет. Ну, а где именно, тебе того знать не положено. Знаю только, что на позицию она ушла еще до рассвета.

Лукин закашлялся, сплюнул и отбросил недокуренную самокрутку за бруствер.

– Ладно, пойдем, лейтенант, пора вам уже.

Мы вернулись в блиндаж, и я дал бойцам знак, что мы выдвигаемся. Кривоносов все так же стоял у стены. Он был напряжен и с видимым нетерпением ждал, когда мы отправимся. Лукин взялся лично проводить нас до замаскированного навеса, под которым стоял виллис.

– Вот вам и машина нашлась, – с улыбкой сказал майор, – но смотрите у меня, чтоб с возвратом! – добавил он, видимо, желая, чтобы фраза прозвучала по-отечески строго, но вышло почему-то довольно грустно. Майора выдавали глаза: они глядели задумчиво и печально, не задерживаясь на лицах. Он по очереди крепко пожал руки всем четверым и коротко бросил:

– Езжайте!

Коробков, который до войны работал в совхозе комбайнером, сел за руль, рядом с ним Юсупов со взведенным ППШ наперевес, а мы с Кривоносовым разместились сзади. Ехать было недалеко, сложность составлял только открытый участок местности на подъезде к машинно-тракторной станции, который немцы простреливали из минометов. Его нужно было проскочить как можно быстрее, чтобы они не засекли нас и не накрыли огнем. Я напомнил об этом Коробкову, он кивнул и еще крепче стиснул рулевое колесо. Солнце ненадолго показалось сквозь серую пелену облаков, заставив меня слегка сощуриться и надвинуть на лоб козырек фуражки. Ехали небыстро, дороги почти не было, приходилось все время петлять, объезжая глубокие воронки, оставленные авиационными бомбами.

Наконец мы выехали на пустырь, в конце которого виднелись длинные корпуса МТС. Я хлопнул Коробкова по плечу, давая понять, чтобы он гнал что есть мочи. Мотор взревел, и машина рванула вперед, набирая скорость. Нас отчаянно подбрасывало на колдобинах, и я думал только о том, как бы не перевернуться, однако Коробков достойно справлялся с управлением, ловко маневрируя между воронками и пропуская меж колес мелкие ямы. Тряска была неистовая, и я боялся, что вот-вот кто-нибудь из нас выпадет и кубарем покатится по земле, но вскоре мы подъехали к кирпичным корпусам. Не сбавляя скорости, Коробков направил машину по узкому проезду между одноэтажными строениями. Тут путь нам преградила куча битого камня, обвалившегося со стен после обстрела. Машина с размаху ударилась об нее передним бампером, раздался протяжный скрежет царапавшего днище кирпича. С трудом преодолев препятствия, мы въехали во внутренний двор МТС.